.jpg)
Уберечься от постоя
Я уже писал о такой повинности горожан (и не только горожан) в дореволюционной России, как воинский постой. Сейчас появились новые детали, и я решил обрисовать ситуацию более выпукло.
В 1793 г. Челябинская дума постановила учредить в городе должность квартирмейстера, в обязанности которого входило распределение на постой в дома челябинцев военнослужащих военных частей, располагавшихся в Челябинске, командированных офицеров и т.д. Связано это было с одной очень важной составляющей жизни российского общества того времени. На этой стороне жизни обычно не акцентируют внимание ни историки, ни авторы исторических романов, но это было повсеместно распространенное явление. Постой входил в число повинностей, или «тягостей», которые несло тяглое население России.
Поводом для учреждения должности квартирмейстера стало обращение купца Ивана Егорова. Поскольку это документ подробный и очень хорошо описывает последствия постоя для хозяев тех домов, куда поселили солдата, а тем более офицера, то изложу его подробно. «По нещастию де ево сколько он безочередными постоями отягощен – можно сказать, что только тогда тогда несколько на малое время бывает свободен, когда уже оных в городе совсем нет… стоял у него на постое присудствующий в комиссии майор Данненберг три года четыре месяца и со днями, что тогда и после никто таковым долговременным постоем отягощен не был. К тому ныне уже по четвертой год сряду, также без очереди держит на постое обер-офицеров. В том числе по один год стоял баталионный слесарь с ево семейством и учениками и отправлял свою работу. Под оные же постои занимаются у него лучшия покои составляющия почесть главное ево стяжание, а имянно: изба, горница, между ими сени, конюшня, сарай, погреб и сверх того баня. И на топление указанных покоев и бани сожигается дров немалое количество, и по дороговизне оных исходит на такую сумму, что не по ево прибыткам. А к тому находясь в непрестанной заботе о удовольствии постояльцев и другими, по требованиям их, надобностями, так, что от дому своего отлучитца неможно, и в промысле своем претерпевает помешательство и остановку…».
Попробуйте представить себе картину – к вам на постой определили офицера, а он приехал со всем своим семейством. И занимает лучшие покои в усадьбе. А у вас нет даже возможности нормально заниматься своими делами, потому что вы постоянно заняты заботами о «госте»…
Егоров писал, что многие купцы богаче его и имеют большие дома, а на постой к ним никого не ставят. Кроме того, заявлял, что некоторые из горожан, имеющих богатые дома, специально не ставят печи в горницах, чтобы те считались нежилыми и к ним никого не определяли на постой. Дума, рассмотрев, какие на этот счет существуют «узаконения» пришла к решению учредить должность квартирмейстера, который должен, согласуя с городничим, заниматься распределением постоя по домам челябинцев. Кроме того, было решено, что постоем будут обременять и усадьбы дворян и чиновников, а также «отставных» священников и дьяконов, отметив, что многие из них имеют обширные дома, часть которых сдают «ис кортому», то есть в аренду.
Дом Боровинского (справа), в котором в конце XVIII века жил на постое генерал Трейблют
В том же 1793 г. городничий И.Е. фон Швейхгофер сообщил думе, что по предписанию главного начальства велено ему отвести второму Оренбургскому батальону «как под стаб, равно и унтер-стаб» квартиры. Для генерал-майора и кавалера Трейблюта городничий назначил квартиру в доме купца Ивана Боровинского. А полевую канцелярию решил разместить в бывшей ратуше. Но при этом требовал от думы, чтобы та озаботлась заготовкой дров для нужд размещенных на постой. Дума отреагировала на это быстро, заявив, что разместить канцелярию в бывшей ратуше нельзя, потому что помещения ветхие, а печи развалились, к тому же в нижнем этаже размещаются лавки, которые сдаются частным лицам, поскольку Гостиный двор обветшал. Без починки печей топить помещения нельзя, поскольку «настоит опасность несчастного пожарного случаю». Починка печей и заготовка дров для городских обывателей будет дополнительной тягостью, не предусмотренной Городвым положением. Поэтому постановили писать губернатору Пеутлингу, чтобы он повелел «от просимых налагаемых господином городничим несоответственных законам тягостей общество градское защитить». Интересно, что эта история имела свое продолжение – в 1796 г. уже новый городничий, Федор фон Швейхгофер обратился в Городскую думу с требованием, чтобы она организовала «складку» дров с мещан и цеховых на отопление квартиры квартирующего «в городе Челябе при войсках первой бригады Оренбургского корпуса господина генерал-майора и кавалера Трейблюта». Характерно, что реакция думы была такой же, как и в 1893 г. – она заявила, что это обременение для жителей города. Но в конце концов вопрос был вынесен на решение общего схода горожан.
В 1797 г. Оренбургское губернское правление прислало челябинскому городничему Указ, в котором говорилось о приспособлении пустующих казенных зданий под казармы для размещения квартирующих войск, а если здания окажутся малы, то построить казармы. Городничий, в свою очередь, обратился в городскую думу: «относительно до объявления градским жителям: не пожелают ли они к собственному от постоев спокойствию и помещению войск построить казарму». В деле нет документов, рассказывающих о том, чем все закончилось. Но, насколько я знаю, казармы в Челябинске так и не были построены вплоть до 1870-х гг. Так что ситуация с постоем продолжалась.
Помимо солдат и офицеров, лазарет тоже не имел постоянного помещения и переезжал из дома в дом во исполнение той самой повинности (натурального налога) горожан. Представьте себе «удовольствие» хозяев, если две комнаты из четырех в их доме занимает лазарет! В 1823 г. возникла необходимость купить дом под размещение лазарета. Максим Сидорович Ахматов пожертвовал городу 800 рублей на покупку дома для лазарета. Тем самым он избавил земляков от одного из самых мучительных видов воинского постоя. Горожане на общем собрании постановили за этот поступок дом Максима Сидоровича Ахматова освободить «на вечное время от постоя». В этом случае прослеживается меркантильный интерес Ахматова: как один из самых крупных владельцев жилой недвижимости в городе он больше других страдал от постоя, поскольку к нему и определяли соответственно большее количество солдат, а скорее всего офицеров. Чувствовать себя слугой в собственном доме – сомнительное удовольствие. Единоразовый платеж в 800 рублей – значительная, но, видимо, соразмерная плата за спокойствие. На деньги Максима Сидоровича был куплен дом у мещанина Блинова, в котором и разместился лазарет. В реальности, это была первая в XIX веке стационарная городская больница в Челябинске. Поначалу город обеспечивал лишь отопление и содержание дома – ни о медикаментах, ни об организации питания речи не шло. В 1828 году по распоряжению губернских властей больница была реорганизована. Тогдашнему штаб-лекарю Василию Григорьевичу Жуковскому было поручено составить список необходимого для работы больницы согласно новым требованиям. После чего были заказаны кровати, тюфяки (матрацы) и постельное белье, организовано питание, закупка необходимых медикаментов. Если до этого больницей-лазаретом ведал фельдшер, то с 1828 года ее возглавил Василий Георгиевич, поскольку в распоряжении властей было прописано, что заведовать больницей должен «лекарь». Поэтому, когда пишут, что больницу в Челябинске организовал В.Г. Жуковский, то это верно лишь отчасти, – в реальности она существовала с 1823 года, а он ее реорганизовал и возглавил, согласно распоряжению губернских властей.
И в заключение еще один сюжет. В 1808 г. до Челябинска дошло известие, что в городе будет расквартирован 1-й батальон Екатеринбургского мушкетерского полка и размещен штаб полка. Радости у челябинцев известие не вызвало. Особенно глубоко задумались состоятельные горожане: кому-то из них вскоре предстояло «иметь честь» предоставить свой дом под квартиру «шефа мушкетерскаго полка генерал-лейтенанта Агея Степановича Певцова». Как говорилось выше, генерал Трейблют квартировал в усадьбе Ивана Боровинского, но у того было три дома, из них один каменный двухэтажный. И свою норму генеральского постоя Боровинский, похоже, выбрал. Далеко не все купцы Челябинска могли похвастаться в ту пору столь богатым двором. В итоге купцы и богатые мещане решили, что проще купить генералу вскладчину дом. Губернское правление успокоилось, только когда выяснило, что в доме 6 горниц, имеются три людские избы, а на дворе полный набор: конюшня, амбар, коровник и погреб…
Напомню, что казарма в Челябинске была построена только в 1878 году, но и это не полностью избавило горожан от воинского постоя.
Поводом для учреждения должности квартирмейстера стало обращение купца Ивана Егорова. Поскольку это документ подробный и очень хорошо описывает последствия постоя для хозяев тех домов, куда поселили солдата, а тем более офицера, то изложу его подробно. «По нещастию де ево сколько он безочередными постоями отягощен – можно сказать, что только тогда тогда несколько на малое время бывает свободен, когда уже оных в городе совсем нет… стоял у него на постое присудствующий в комиссии майор Данненберг три года четыре месяца и со днями, что тогда и после никто таковым долговременным постоем отягощен не был. К тому ныне уже по четвертой год сряду, также без очереди держит на постое обер-офицеров. В том числе по один год стоял баталионный слесарь с ево семейством и учениками и отправлял свою работу. Под оные же постои занимаются у него лучшия покои составляющия почесть главное ево стяжание, а имянно: изба, горница, между ими сени, конюшня, сарай, погреб и сверх того баня. И на топление указанных покоев и бани сожигается дров немалое количество, и по дороговизне оных исходит на такую сумму, что не по ево прибыткам. А к тому находясь в непрестанной заботе о удовольствии постояльцев и другими, по требованиям их, надобностями, так, что от дому своего отлучитца неможно, и в промысле своем претерпевает помешательство и остановку…».
Попробуйте представить себе картину – к вам на постой определили офицера, а он приехал со всем своим семейством. И занимает лучшие покои в усадьбе. А у вас нет даже возможности нормально заниматься своими делами, потому что вы постоянно заняты заботами о «госте»…
Егоров писал, что многие купцы богаче его и имеют большие дома, а на постой к ним никого не ставят. Кроме того, заявлял, что некоторые из горожан, имеющих богатые дома, специально не ставят печи в горницах, чтобы те считались нежилыми и к ним никого не определяли на постой. Дума, рассмотрев, какие на этот счет существуют «узаконения» пришла к решению учредить должность квартирмейстера, который должен, согласуя с городничим, заниматься распределением постоя по домам челябинцев. Кроме того, было решено, что постоем будут обременять и усадьбы дворян и чиновников, а также «отставных» священников и дьяконов, отметив, что многие из них имеют обширные дома, часть которых сдают «ис кортому», то есть в аренду.
Дом Боровинского (справа), в котором в конце XVIII века жил на постое генерал Трейблют
В том же 1793 г. городничий И.Е. фон Швейхгофер сообщил думе, что по предписанию главного начальства велено ему отвести второму Оренбургскому батальону «как под стаб, равно и унтер-стаб» квартиры. Для генерал-майора и кавалера Трейблюта городничий назначил квартиру в доме купца Ивана Боровинского. А полевую канцелярию решил разместить в бывшей ратуше. Но при этом требовал от думы, чтобы та озаботлась заготовкой дров для нужд размещенных на постой. Дума отреагировала на это быстро, заявив, что разместить канцелярию в бывшей ратуше нельзя, потому что помещения ветхие, а печи развалились, к тому же в нижнем этаже размещаются лавки, которые сдаются частным лицам, поскольку Гостиный двор обветшал. Без починки печей топить помещения нельзя, поскольку «настоит опасность несчастного пожарного случаю». Починка печей и заготовка дров для городских обывателей будет дополнительной тягостью, не предусмотренной Городвым положением. Поэтому постановили писать губернатору Пеутлингу, чтобы он повелел «от просимых налагаемых господином городничим несоответственных законам тягостей общество градское защитить». Интересно, что эта история имела свое продолжение – в 1796 г. уже новый городничий, Федор фон Швейхгофер обратился в Городскую думу с требованием, чтобы она организовала «складку» дров с мещан и цеховых на отопление квартиры квартирующего «в городе Челябе при войсках первой бригады Оренбургского корпуса господина генерал-майора и кавалера Трейблюта». Характерно, что реакция думы была такой же, как и в 1893 г. – она заявила, что это обременение для жителей города. Но в конце концов вопрос был вынесен на решение общего схода горожан.
В 1797 г. Оренбургское губернское правление прислало челябинскому городничему Указ, в котором говорилось о приспособлении пустующих казенных зданий под казармы для размещения квартирующих войск, а если здания окажутся малы, то построить казармы. Городничий, в свою очередь, обратился в городскую думу: «относительно до объявления градским жителям: не пожелают ли они к собственному от постоев спокойствию и помещению войск построить казарму». В деле нет документов, рассказывающих о том, чем все закончилось. Но, насколько я знаю, казармы в Челябинске так и не были построены вплоть до 1870-х гг. Так что ситуация с постоем продолжалась.
Помимо солдат и офицеров, лазарет тоже не имел постоянного помещения и переезжал из дома в дом во исполнение той самой повинности (натурального налога) горожан. Представьте себе «удовольствие» хозяев, если две комнаты из четырех в их доме занимает лазарет! В 1823 г. возникла необходимость купить дом под размещение лазарета. Максим Сидорович Ахматов пожертвовал городу 800 рублей на покупку дома для лазарета. Тем самым он избавил земляков от одного из самых мучительных видов воинского постоя. Горожане на общем собрании постановили за этот поступок дом Максима Сидоровича Ахматова освободить «на вечное время от постоя». В этом случае прослеживается меркантильный интерес Ахматова: как один из самых крупных владельцев жилой недвижимости в городе он больше других страдал от постоя, поскольку к нему и определяли соответственно большее количество солдат, а скорее всего офицеров. Чувствовать себя слугой в собственном доме – сомнительное удовольствие. Единоразовый платеж в 800 рублей – значительная, но, видимо, соразмерная плата за спокойствие. На деньги Максима Сидоровича был куплен дом у мещанина Блинова, в котором и разместился лазарет. В реальности, это была первая в XIX веке стационарная городская больница в Челябинске. Поначалу город обеспечивал лишь отопление и содержание дома – ни о медикаментах, ни об организации питания речи не шло. В 1828 году по распоряжению губернских властей больница была реорганизована. Тогдашнему штаб-лекарю Василию Григорьевичу Жуковскому было поручено составить список необходимого для работы больницы согласно новым требованиям. После чего были заказаны кровати, тюфяки (матрацы) и постельное белье, организовано питание, закупка необходимых медикаментов. Если до этого больницей-лазаретом ведал фельдшер, то с 1828 года ее возглавил Василий Георгиевич, поскольку в распоряжении властей было прописано, что заведовать больницей должен «лекарь». Поэтому, когда пишут, что больницу в Челябинске организовал В.Г. Жуковский, то это верно лишь отчасти, – в реальности она существовала с 1823 года, а он ее реорганизовал и возглавил, согласно распоряжению губернских властей.
И в заключение еще один сюжет. В 1808 г. до Челябинска дошло известие, что в городе будет расквартирован 1-й батальон Екатеринбургского мушкетерского полка и размещен штаб полка. Радости у челябинцев известие не вызвало. Особенно глубоко задумались состоятельные горожане: кому-то из них вскоре предстояло «иметь честь» предоставить свой дом под квартиру «шефа мушкетерскаго полка генерал-лейтенанта Агея Степановича Певцова». Как говорилось выше, генерал Трейблют квартировал в усадьбе Ивана Боровинского, но у того было три дома, из них один каменный двухэтажный. И свою норму генеральского постоя Боровинский, похоже, выбрал. Далеко не все купцы Челябинска могли похвастаться в ту пору столь богатым двором. В итоге купцы и богатые мещане решили, что проще купить генералу вскладчину дом. Губернское правление успокоилось, только когда выяснило, что в доме 6 горниц, имеются три людские избы, а на дворе полный набор: конюшня, амбар, коровник и погреб…
Напомню, что казарма в Челябинске была построена только в 1878 году, но и это не полностью избавило горожан от воинского постоя.