Что должно было измениться после падения Челябинского метеорита
Крупнейший за всю историю наблюдений за околоземными астероидами (по версии НАСА) объект (3122) Florence в День знаний пролетит в 7 миллионах километров от Земли. Это по космическим меркам довольно далеко: астероид диаметром 4,4 километра не представляет абсолютно никакой угрозы, зато на него можно при желании посмотреть в телескоп.
Поэтому, пока вы смотрите на пролетающий мимо гигантский астероид, «Чердак» напоминает, что спустя четыре с лишним года после экстраординарного события на Урале российская наука находится примерно там же, где и была. Ни один из грандиозных планов, горячо обсуждавшихся на волне интереса к «Челябинскому метеориту», пока не реализован.
Денег нет, держаться не за что
Когда упал Челябинский метеорит, люди, причастные к космосу, сразу вспомнили про федеральную целевую программу (ФЦП) по противодействию космическим угрозам — проект ФЦП аж на 58 миллиардов рублей был разработан в 2010 году и пылился в долгом процессе согласования. Но даже метеориту в итоге не удалось сдвинуть эту ФЦП с места.
«Не было там, конечно, 58 миллиардов, это журналисты раздули. Формально это проект, причем даже не самой программы, а концепции программы. (Челябинский метеорит) интерес всколыхнул, но как в обычной системе человеческой, да и не только, в курятнике такая же система — что-то произошло, началось шевеление, кудахтание и прочее, а потом происшествие забывается, и все утихает», — сказал научный руководитель Института астрономии РАН (ИНАСАН) Борис Шустов, который возглавляет экспертную группу по космическим угрозам при Совете РАН по космосу.
Помимо экспертной группы РАН, в 2013 году свою рабочую группу для разработки новых подходов к защите от астероидной и метеоритной опасности создало МЧС — по словам Шустова, эта группа не очень активная. При этом в целом министерство высказывает больший интерес к проблеме, чем тот же «Роскосмос»: МЧС провело по этой тематике несколько научно-исследовательских работ и у них действует прототип информационной системы по космическим угрозам.
«Мне кажется, в России мало что изменилось после Челябинского метеорита», — соглашается Владимир Липунов из Государственного астрономического института имени Штернберга (ГАИШ) МГУ. В последние несколько лет роботизированная сеть телескопов МАСТЕР, с которой работает ученый, нашла восемь потенциально опасных астероидов, еще один обнаружила сеть наблюдений «Роскосмоса». Для сравнения: в остальном мире ежегодно открывается до тысячи новых потенциально опасных околоземных астероидов.
«Однако мы никакого специального финансирования под эту проблему не имеем. Задача обнаружения опасных астероидов на подлете, за 1−3 недели, требует замены наших телескопов на более крупные. Мы разработали такой телескоп, МАСТЕР III, диаметром в один метр, но финансирования на него нет», — говорит Липунов.
По его словам, ни «Роскосмос», ни МЧС к его группе не обращаются, «и никаких договоров с ними у нас нет». Более того, он считает, что «Роскосмос» ставит для этой задачи «допотопные» телескопы XX века, которые не умеют автоматически снимать, обрабатывать и выделять новые объекты.
Челябинский астероид прилетел со стороны Солнца — наземные оптические телескопы в такой ситуации слепы, поэтому российские ученые, как и все остальные, думали, что можно с этим сделать. Например, в МИЭМ и Институте космических исследований РАН в рамках мегагранта разработали проект космического телескопа SEntineL1, который планировалось разместить на орбите вокруг точки Лагранжа L1 системы Земля—Солнце. Такой телескоп мог бы предупредить о приближении астероида за сутки и более до его предполагаемого столкновения с Землей.
«С этим предложением были ознакомлены практически все те люди в РАН и в „Роскосмосе“, кого эта проблема касается. Но в настоящее время такого рода проект не выглядит приоритетным. Особенно с учетом очень серьезных урезаний расходов на космические исследования в целом», — рассказывает один из авторов проекта, ведущий научный сотрудник Института космических исследований РАН Натан Эйсмонт.
Свой проект ученые представили на нескольких конференциях и в научных статьях, но дальше этого дело пока не пошло. Не продвинулся и проект ИНАСАН и НПО имени Лавочкина, которые хотели запустить один или два телескопа, — такая система могла бы предупреждать о приближении астероидов диаметром до 100 метров не менее чем за 15—25 дней. Сейчас проект Института астрономии СОДА, «Система обнаружения дневных астероидов», который тоже предполагает запуск телескопа в L1, вышел в финал очередного проектного конкурса «Роскосмоса».
«Проекты эти есть, они постоянно рассматриваются на различных конференциях, заседаниях комиссий и так далее. Мы об этом докладываем, есть публикации. В принципе, все это положительно оценивается со стороны „Роскосмоса“, но они говорят: пока денег нет, вот получше будут времена», — говорит Шустов.
В июне этого года в ЦНИИмаш ТАСС рассказали, что разрабатывают космический проект обнаружения и определения траекторий опасных астероидов и комет, летящих к Земле с недоступных для наземных наблюдений направлений. Пока он не входит в состав утвержденной и реализуемой Федеральной космической программы до 2025 года. Кроме того, в «Роскосмосе» есть похожий комплексный проект «Дозор», который должен начать работу в 2019 году.
Порадовать нечем
Примерно через месяц после падения метеорита, когда российские ученые уже получили его первые образцы, директор Института геохимии и аналитической химии имени Вернадского (ГЕОХИ) академик Эрик Галимов на одной конференции констатировал очень печальную вещь. По его словам, у наших ученых не было ни денег, ни инструментов для того, чтобы провести углубленные исследования метеорита или, если на то пошло, лунного грунта, грунта Фобоса и любого другого внеземного вещества. Изменилось ли что-то за четыре с лишним года?
«Наши возможности за это время нисколько не улучшились, как, впрочем, не приблизилось время и не возросли шансы на доставку внеземного вещества», — кратко ответил на вопрос «Чердака» академик Галимов, ныне научный руководитель ГЕОХИ.
Интерес к метеоритным исследованиям тогда, безусловно, был. Уральский федеральный университет весной 2013 года вдохновился метеоритом настолько, что собирался открыть направления магистратуры по космохимии и планетологии и по астробиологии. Но, как выяснил «Чердак», пока ни астробиологов, ни космохимиков в Екатеринбурге не готовят.
«Ничем пока порадовать не могу. Нет такого базового направления, по которому можно открывать магистратуру, а междисциплинарную (открыть) — есть определенные трудности, это не так просто. Планы-то остаются, но пока не решили, как-то так все оттягивается. В этом году не удалось», — пояснил доцент физико-технического института УрФУ Виктор Гроховский, который в 2013 году рассказывал о планах открытия магистратуры.
Борис Шустов не считает, что падение Челябинского метеорита прошло для России и российской науки совсем уж бесследно. «По крайней мере, появился абсолютно реальный факт, аргумент, что это событие возможно на территории России, и что ущерб может быть значительным даже от такого, в общем-то, небольшого тела, по астрономическим меркам просто скромного, и что к этому нужно относиться более серьезно», — говорит он.
Пока более серьезно отнеслись некоторые другие страны. Офис по космическим угрозам в НАСА получает приличное бюджетное финансирование: после истории с Челябинским метеоритом уже к концу февраля 2013 года бюджет на эту тематику увеличили в несколько раз до 40 миллионов долларов в год. «Поскольку государство тратит на это деньги, уделяет внимание, то, естественно, и результат: США полностью доминирует в сфере обнаружения опасных тел, 98−99% информации идет именно со станций США», — говорит Шустов.
В России же работа идет, скорее, на инициативном уровне: институты и вузы ведут какие-то исследования и предлагают государству создать службу, аналогичную американской и европейской. Для этого, по словам Шустова, нужна политическая воля (а не обязательно еще один метеорит). «Надеюсь, что новый Челябинский метеорит не прилетит, даже если кто-то очень заинтересованный в реализации проекта попросит кого надо. Но лучше не просить. Мало ли что», — говорит Эйсмонт.
взято тут