Забытые страницы истории Челябинской области

«Я вижу голую, пустую, сгоревшую Землю.
И по ней идет кучка людей, как тень.
Чтобы поправить будущее, надо поменять сознание людей»
Ванга


    Верхнеуральская тюрьма Челябинской области – одна из самых известных и страшных российских политических тюрем. И если в учебных заведениях ФСБ до сих пор стыдливо избегают детального изучения десятилетий репрессий и террора против лучшей части собственного народа, то уж нам, то с Вами сам бог велел изучать историю своей страны  именно по истории ее тюрем. В Верхнеуральском политизоляторе особого режима страдали многие исторические личности. Их каждый день и час гнули и ломали, стараясь подавить, растоптать и унизить. История страны, история сопротивления преступлениям режима – это история первого на территории Челябинской области политизолятора.

    Новая тюрьма Верхнеуральская, была заложена в 1905 году и введена в строй 27 августа 1914 года, тогда же в ее мрачные камеры поступили и первые страдальцы. Но шла первая мировая война, и практически всех осужденных отправляли на фронт. После революции жизнь тюрьмы  заметно оживилась. Сюда потекли потоки арестантов. И белые и красные, в зависимости от того, кто был у власти в то время. При НЭПе страшная тюрьма недолгое время пустовала, превратившись лишь в годы репрессий в специальный политизолятор ГУГБ НКВД. В 1936 году «злобный карлик» - самая зловещая фигура аппарата подавления - Николай Ежов сменил Генриха Ягоду, и сразу же повсеместно ужесточился режим содержания заключенных. При начальнике Верхнеуральской тюрьмы младшем лейтенанте ГБ Артемьеве камеры острога были переполнены. Количество заключенных превышало 2000 душ.

Засекреченный арестант №114 одиночной камеры Верхнеуральской тюрьмы особого назначения древний старец митрополит Пётр верный и ближайший помощник Патриарха Тихона страдал тяжелой формой бронхиальной астмы. В 1931 году в заключении Владыку частично парализовало. Случилось это после визита сотрудника спецслужб Тучкова, цинично предложившего Святителю стать осведомителем ГПУ. Ещё ранее у глубокого старика началась, тяжелая цинга выпали все зубы.

Есть свидетельства о том, что митрополит Сергий (Страгородский), ожидая освобождения законного Местоблюстителя, направил советскому правительству письмо, что в случае выхода из заключения митрополита Петра, вся Церковная политика уступок изменится в прямо противоположную сторону. Советские власти отреагировали должным образом, и Владыка Пётр, дождавшись дня освобождения — 23 июля 1936 года — в Верхнеуральской тюрьме, вместо свободы получил новый срок заключения ещё на три года. К этому моменту ему было уже семьдесят четыре года и власти решили объявить Святителя умершим, о чём и сообщили митрополиту Сергию, которому в декабре был усвоен Патриаршего Местоблюстителя пост — ещё при живом митрополите Местоблюстителе Петре. Так прошёл ещё год тяжкого заключения для смертельно больного старца-первосвятителя.

В июле 1937 года по распоряжению Сталина был разработан оперативный приказ о расстреле в течение четырёх месяцев всех находящихся в тюрьмах и лагерях исповедников. В соответствии с этим приказом администрация Верхнеуральской тюрьмы составила против Святителя обвинение: «...проявляет себя непримиримым врагом советского государства..., обвиняя в гонении на Церковь ее деятелей. Клеветнически обвиняет органы НКВД в пристрастном к нему отношении, в результате чего якобы явилось его заключение, так как он не принял к исполнению требование НКВД отказаться от сана Местоблюстителя». 2 октября 1937 года тройка НКВД по Челябинской области услужливо приговорила непреклонного митрополита Петра Крутицкого к расстрелу.
27 сентября (10 октября н. ст.) 1937 года в 4 часа дня священномученик митрополит Пётр был расстрелян в Магнитогорской тюрьме, и тем самым увенчал свой исповеднический подвиг пролитием мученической крови за Христа. Петр Крутицкий был канонизован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 1997 году.   
                    
    Во времена сталинских репрессий в массовом порядке уничтожались не только лучшие люди нашей страны, но и в первую очередь потомки тех, кто собственного говоря и начал борьбу против самодержавия, участвовал в восстании декабристов. В печально знаменитом Верхнеуральском политизоляторе отбывал свой тюремный срок и незаслуженно забытый современниками Михаил Петрович Якубович правнук декабриста Александра Якубовича, племянник поэта и революционера Петра Якубовича.

Справка:  
Якубович, Александр Иванович (1792 — 3 (15) сентября 1845) — декабрист, капитан Нижегородского драгунского полка, литератор.                                                      Воспитывался в Благородном пансионе при Московском университете. С 1813 года служил юнкером в лейб-гвардии Уланского полка, в 1818 за участие в качестве секунданта в четверной дуэли А. П. Завадовского с В. В. Шереметевым был переведён на Кавказ в Нижегородский драгунский полк в чине прапорщика.  В 1823 году за отличие в сражениях был награждён орденом Святого Владимира 4 степени с бантом. Получил на Кавказе немалую известность своими лихими набегами против горцев. 24 июня 1823 года во время экспедиции Вельяминова за Кубань получил тяжёлую рану в голову, из-за которой впоследствии носил постоянную повязку. В июне 1824 получил звание капитана. В конце 1824 года Якубович был уволен в отпуск для операции в клинике Санкт-Петербургской медико-хирургической академии. В 1825 году он приехал в Петербург, где вскоре сблизился с членами Северного общества декабристов. Якубович вызывался убить императора Александра I и участвовал в восстании на Сенатской площади. По донесению полковника корпуса жандармов Я. Д. Казимирского, который летом 1845 года находился на золотых промыслах Енисейского округа, Якубович был «одержим тяжкою болезнью, лишился употребления ног и от раскрытия головной раны нередко бывает в припадке безумия», вследствие этого енисейский губернатор В. К. Падалка распорядился о перемещении Якубовича в ближайшую больницу города Енисейск. Александр Иванович был доставлен туда 2 сентября 1845 года, а на следующий день скончался «от водяной болезни в груди».

   Якубович, Петр Филиппович  (1860-1911) - поэт и переводчик (под псевдонимом «Мельшин» и др.), литературный критик. Родился в Новгородской губернии в небогатой дворянской семье, учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета (1878-1882). Сотрудничал в литературных журналах. С начала 1880-х - профессиональный революционер, попытался воскресить "Народную волю" ("Молодая народная воля", 1882), активно участвовал в подготовке террористических актов. В 1884 арестован, заключен в Петропавловскую крепость, в 1887 по «процессу 21» (26.5-5.6.1887) приговорен к смертной казни, замененной 18 годами каторги. Отбывал заключение в Карийской тюрьме, на Акатуе и Кадаинском руднике до 1895 года, после чего поселен в Тобольской губернии. В 1890-е напечатал в народническом журнале "Русское богатство" свои очерки из жизни каторжан "В мире отверженных" (1895—1898), вышедших затем несколькими изданиями. В 1904 вернулся в Петербург. Участник революции 1905 года, был арестован; из тюрьмы освободился тяжело больным. Умер в Петербурге.)

    Михаил Якубович  с юношеских  лет  участник  революционного   движения   в России. Впервые был арестован гимназистом 6 класса. По убеждениям вначале большевик, но после начала мировой войны, разойдясь с большевиками в вопросе о войне, примкнул к меньшевистской фракции РСДРП. Активный   участник   революции  1917года, избирался первым председателем Смоленского Совета рабочих и солдатских депутатов, кооптировался в состав Петроградского Совета в качестве представителя Западного фронта, избирался членом ВЦИК первого созыва и членом бюро ВЦИК. Во время Корниловского выступления, будучи комиссаром Временного правительства при первой армии, лично арестовывал генерала Антона Деникина. После Октябрьской революции внук декабриста, занимая видное положение в РСДРП(м), пытается привлечь партию меньшевиков к активному сотрудничеству с большевиками и с Советской властью. Сам он в это время работает продовольственным комиссаром Смоленской губернии (единственный в Советской России губернский продкомиссар - меньшевик). Когда попытка сближения меньшевиков с большевиками провалилась, он в 1920г. выходит из партии и работает на руководящих должностях в центральных советских учреждениях: управляющим Комиссии по государственным фондам Совета труда и обороны, начальником управления промтоваров Наркомторга СССР и т.п. Михаил Якубович - автор ряда трудов и статей по экономической политике и социалистическому строительству. 
          
                                   В 1930г.  Якубович был арестован,  а в 1931г. осужден на 10 лет по процессу "Союзного бюро меньшевиков".  С 1931 по 1939г. содержался в Верхнеуральском политизоляторе. Там же в 1936г. находились знаменитые деятели - Григорий Зиновьев и  Лев Каменев. В 1935 году в тюрьме под Челябинском Зиновьев вёл записи, обращённые к Сталину. В частности, он писал: «В моей душе горит желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это… Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Вас и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш душой и телом, что я понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение…»  Утверждается, что по дороге к месту расстрела Лев Каменев держался стойко, пытался приободрить павшего духом Григория Зиновьева: «Перестаньте, Григорий, умрём достойно!» От последнего слова он кстати отказался.
.
    "Никакого "Союзного    бюро   меньшевиков"   никогда   не существовало", -  Михаил Якубович, рассказывая, как в органах ОГПУ была сфабрикована "вредительская организация". "Союзное бюро" составлялось следственными органами по принципу ведомственного представительства из честно работавших в государственном аппарате крупных и влиятельных работников основных хозяйственных учреждений (ВСНХ, Наркомторг, Госплан, Центросоюз), которые давно ушли из меньшевистской партии, а некоторые никогда к ней и не принадлежали. Путем обещаний, угроз, истязаний, применяемых строго индивидуально, в зависимости от степени сопротивления, их вынудили "признаться" в контрреволюционной вредительской работе.

    Что интересно верхнеуральский арестант объясняя свое поведение на процессе,  писал, что отказаться от данных на следствии показаний означало, по его мнению, сорвать процесс и устроить мировой скандал, который тогда мог нанести вред советской власти и коммунистической партии. Кроме того,  это   означало   обречь   себя   на   долгую мучительную смерть под пытками. Будь он действительно врагом советской власти и коммунистической партии, он, может быть, нашел бы нравственную опору своему мужеству. Но он не был врагом. Накануне суда государственный обвинитель, прокурор республики Николай Крыленко, с которым Якубович был близок с дореволюционного времени, убеждая Михаила Петровича подтвердить на открытом процессе показания, данные на предварительном следствии, сказал: "Я не сомневаюсь, что вы лично ни в чем не виноваты. Мы оба выполняем наш долг перед партией - я вас считал и считаю коммунистом..."

Судя по всему, следователи ОГПУ и не стремились ни в какой степени вскрыть действительные политические связи и действительную политическую позицию Якубовича или кого-либо из других обвиняемых. У них была готовая схема "вредительской" организации, которая могла быть сконструирована только при участии крупных и влиятельных работников государственного аппарата, а настоящие подпольные меньшевики такого положения не занимали и поэтому для такой схемы не годились. По-видимому, эта схема была подсказана работникам ОГПУ руководителями двух уже ранее намеченных вредительских процессов – Промпартии и Трудовой Крестьянской Партии— Рамзиным и Кондратьевым, которые впоследствии выступали свидетелями обвинения на процессе "Союзного Бюро". Им необходимо было для стройности политической композиции дополнить нарисованную ими схему наличием третьей политико-вредительской организации - социал-демократической.

     Уже после освобождения находясь в  инвалидном   доме,   М.П.Якубович   занимался литературной работой. Кроме упомянутой повести "Красная роза", им написаны: "Смерть Бориса Годунова", историко-литературная работа, в которой он обосновывает непричастность Годунова к смерти царевича Дмитрия; "Христианство и индуизм", этико-философское исследование, доказывающее нравственное превосходство индуизма; "Что есть время",  философский анализ понятия  времени  в теории относительности Эйнштейна; "Отношение к смерти у Л.Толстого и Дж. Голсуорси"; "Письма неизвестному",  серия политических характеристик, написанных с позиций ленинизма и в значительной мере основанных на личных воспоминаниях и малоизвестных фактах: три работы этой серии - о Сталине, Каменеве и Троцком - были окончены в 1966-67гг., четвертая - о Зиновьеве - осталась незавершенной.

    24 апреля 1968г.  в богадельне в комнате у Михаила Якубовича был  произведен  обыск, изъяты все рукописи и письма. Одновременно Карагандинское УКГБ начало новое политическое следствие по делу Якубовича по ст. УК КазССР, соотв. ст.190-1 УК РСФСР. К делу были привлечены также двое его друзей, обвиняемых в "распространении". Следователь, начальник следственного отдела УКГБ майор Коваленко, вел себя - по крайней мере, по отношению к самому Якубовичу - вполне корректно. Протоколы допросов верно отражали показания Якубовича. Контрастом корректности следствия явилась научная экспертиза трудов Михаила Петровича.

    Эксперты -    профессора    кафедр    общественных   наук Политехнического и Медицинского институтов Караганды Горохов и Мустафин (фамилия третьего эксперта неизвестна) написали свое заключение в духе худших образцов сталинской эпохи. Заключение содержало грубые оскорбления и брань; извращая и фальсифицируя смысл и содержание работ Якубовича, эксперты обвиняли его в провокации, контрреволюции, идеологической диверсии, протаскивании меньшевистской идеологии, клевете на марксизм-ленинизм и т. д. Все это относилось не только к мемуарно-политическим, но и к философским, литературным и историческим работам подследственного.

    Несмотря на такое  заключение  экспертизы,  по  истечении установленного двухмесячного срока предварительного следствия, 24 июня 1968 года, по указанию из Москвы, дело было прекращено, изъятые при обыске письма были возвращены, но все рукописи, плод многолетнего труда, остались в КГБ "приобщенными к уголовному делу".

    Самое гадкое, палачи признавались лично Михаилу Якубовичу, что знают о его невиновности, но продолжали его репрессировать. Уничтожая рукописи воспоминаний Якубовича, плод многолетнего труда - КГБ было уверено, что правда никогда не выйдет наружу. Но просчитались.