Сенатор Олег Цепкин: У нас тут не столица, у нас тут Челябинская область

– Олег Владимирович, давайте начнем с экономической ситуации в нашей области. Что сейчас, на ваш взгляд, происходит с экономикой, и какие пути дальнейшего развития Челябинской области вы видите?

– Традиционно наша область – это тяжелая промышленность, плюс оборонная промышленность, которая у нас есть, я имею в виду предприятия Росавтома. Я считаю, что и в дальнейшем это будет основной нашей экономики. Вместе с этим, мы должны заниматься диверсификацией нашей экономики. Во-первых, развивать такие производства, как машиностроение, станкостроение, приборостроение, заниматься развитием околотрубных отраслей. Учитывая, что эти отрасли у нас в РФ за последние 25 лет оказались в упадке, и вокруг этих отраслей существуют различные отводы, насосы и прочие станции перекачивания – это все растущая экономика. Вот это направление является очень перспективным и, я считаю, должно дать дополнительный толчок для развития.

Вторая часть – сельское хозяйство. Здесь нового ничего не скажу, так как мы давно является лидерами. Единственное – должны появиться некие законодательные преференции для возможности поддерживать и развивать сельскохозяйственные переработки. Это вопросы финансового вложения, долгосрочных кредитов и кредитов под текущую деятельность для сельхозпроизводителей. Этот вопрос сегодня пока тормозится на федеральном уровне.

Ну и в-третьих, то, что у нас находится в небольшой степени реализации – малый и средний бизнес. В этой сфере есть потенциал, особенно – в малых городах.

– Сразу напрашивается вопрос. Вот сейчас в стране ведется активная работа по импортозамещению. Насколько пострадали наши международные связи, в Челябинской области, насколько способно импортозамещение их заместить?

– Во-первых импортозамещение актуально для предприятий растущих, это сферы машиностроения, станкостроения. Что касается тяжелой промышленности, то я оцениваю, что металлурги находятся в совершенно рыночных условиях с точки зрения импортозамещения. Они ориентированы и всегда готовы отработать под крупные федеральные проекты. Поэтому предприятия те, которые основную долю экономики нашей делают, они работают в рыночных условиях и задачи импортозамещения они решают в рамках своего представления на рынке. Ну, по сельхозпроизводителям эта тема, конечно, перспективная, и мы можем нарастить собственное производство там томатов, огурцов и так далее. Это подтвердила и прошлогодняя ситуация с Турцией: когда были санкции, мы достаточно быстро смогли увеличить объемы производства. И в будущем просто нужно толкаться на рынке, конкурировать.

Это не секрет, что санкции по отношении к России и те, которые Россия применяла по отношению к другим странам, они, конечно, сыграли на развитие сельхозпроизводителей . А если говорить о других отраслях, то внешние санкции до сих пор еще не сняты и они до сих пор дают необходимость. Мы возвращаемся к тому самому старому принципу, по которому у нас должна быть своя постоянная ниша по промышленности, которую мы должны производить сами. Понятно, что есть импортные товары, но мы должны уметь производить свое, чтобы конкурировать на рынке, должны быть участниками этого рынка. У нас период, который прошел с советских времен, был периодом развала промышленности. Понятно, что это была некая политическая общефедеральная идеология, но сегодня не те времена, сегодня все, начиная с высшего руководства в стране, понимают, что мы как производители должны находиться на рынке. Именно как производители, а не просто как банальные потребители.

– Касаясь разговора о развитии промышленности, напрашивается еще один вопрос – об экологической ситуации. Какие действия со стороны региональной власти, федеральной власти принимаются, чтобы улучшить ситуацию?

– Экологическая ситуация сложная. Но она обусловлена спецификой. У нас тяжелая промышленность, извините, нельзя производить металл, если не дымить в воздух. Но тут стоит вопрос, как управлять этим процессом. Подход к управлению этим процессом, он еще с советских времен был запущен. Под «запущен» я имею в виду, что он слабоуправляемый с точки зрения направления реальных курсов. Подчеркиваю, что этот вопрос тянется десятилетиями. И пример этому — городская мусорка в Челябинске. Если проследить историю возникновения и работы этой мусорки, то, честно говоря, удивляешься, как в одной области могли так по-разному подходить к одному и тому же вопросу. Я сравниваю с тем же Магнитогорском, с другими городами. Почему в областном центре такое допустили? Ну это, скажем так, история. Теперь нам с этой историей нужно что-то делать, мы с ней живем.

Экологическая ситуация, как бы она ни сложилась, мы должны ей правильно управлять. А управлять мы должны, кардинально изменив подходы. То, что у нас зафиксировано в решении Госсовета – здесь позиция не просто официальная, здесь позиция правильная, подчеркиваю – это то, что реально что можно сделать. Например, перейти к некому рыночному подходу управления вопросами, тех же выбросов в воздушный бассейн. То есть, по сути дела, человека, который живет в городе Челябинск, который никогда в жизни не работал на любом из промышленных предприятий, его совершенно не должно интересовать, какие там выбросы на трубе у ЧМК, его интересует, как дышится в том квартале, где он живет и живет его семья. Власти должны управлять качеством воздуха там, где живут люди.

Делаем разницу – люди, которые работают на заводе, они подписали свой договор или контракт, они ознакомлены с условиями труда, кто-то из них даже получает за вредность что-то. Но те же люди, когда они приезжают вечером домой, должны дышать нормально. По мерам достижения этого заводы должны иметь программу на несколько лет, но первое, что им нужно сделать – в течение года восстановить все системы пылеулавливания. Это совершенно очевидная мера, которую любое любое предприятие-загрязнитель воздуха может сделать.

– Это затратная штука?

– Это, конечно, затраты. Но эти затраты не сопоставимы с теми затратами, которые называются долгосрочными инвестиционными вложениями в новые доступные технологии с меньшей экологической нагрузкой. Хотя это тоже надо делать, это является следующими этапами для таких предприятий. Но сегодня нужно обеспечить, чтобы текущие установки работали – пылеулавливающие, очистные. Они есть везде, но они или выключены, или сломаны, или работают неэффективно, или по выходным отключаются. Почему предприятия должны это сделать? Первое — у них должны быть реальные нормативы выбросов. Это опять же их вопрос, который контролировать должно не областное руководство, а руководство предприятий. Они должны работать в рамках реальных нормативов выбросов, а то сегодня они у них раздуты в два-три раза. И какая бы нагрузка экологическая не возникла в связи с их производством, они все равно находятся в рамках этих нормативов, потому что они у них завышены. Они не управляются сегодня по нашей федеральной системе областным руководством. Мы должны говорить, что коль за все в области отвечает областное руководство, то и за этот вопрос тоже должно отвечать областное руководство. Не просто отвечать – а иметь возможность регулировать эти вопросы: спросить с предприятия, чтобы эти нормативы были реальными, а не раздутыми, чтобы эти нормативы работали с системами пылеулавливания. Это все должно быть в рамках полномочий областного руководства.

Сейчас ведутся переговоры с федеральным министерством на этот счет. У нас есть соответствующее поручение президента. Рассчитываем, что в качестве пилотной площадки в Челябинской области такие проекты будут запущены. И будут реализованы с точки зрения наделения полномочиями областных властей.

– Насколько я понимаю, вам было поручено курировать вопрос получения закрытии территориями статуса ТОСЭРов. Расскажите, как этот процесс сегодня протекает, насколько эффективно местные власти стремятся к этому, и когда, собственно говоря, Снежинск и Озерск могу стать территориями опережающего развития?

– Вопрос не сегодняшнего дня, вопрос уже, наверное, вчерашнего дня, условно говоря. Этим вопросом занимается несколько наших областных ведомств, и по крайней мере три министерства федеральных. Вопрос некой нестыковки федерального законодательства по ТОСЭР и по ЗАТО, и ,конечно, по моногородам. Мы должны решить вопрос по получению статуса ТОСЭР для ЗАТО, которое одновременно являются моногородом. Работаем здесь совместно с министерством экономического развития и аналогично – с их коллегами на федеральном уровне. Вот прямо сейчас этот вопрос находится в работе. Решим ли мы его буквально в мае или июне – я сказать не могу, учитывая, что активная фаза решения этого вопроса началась примерно с прошлого лета. Мы понимает и знаем, где какие нужно вносить изменения, изменения эти подготовлены. Вопрос решается в московских кабинетах.

– А местные власти?

– Ну, у городских властей Озерска, конечно, есть интерес, потому что это как минимум два-три потенциальных инвестора, которые с реальным производством и готовы это производство начать. На сегодняшний день у них этот процесс не тормозится, они пока вопросы решают организационно-технические. Но в скором времени они упрутся в вопрос который называется «налогооблажение в связи со статусом или отсутствием статуса ТОСЭР».

Интерес есть и в Озерске, и в Снежинске, и Трехгорном. Но, везде своя ситуация. В Трехгорном, например, надо вопрос решить по расширению городской территории, чтоб можно было за пределами колючей проволоки организовать какие-то виды деятельности. Работа идет с Росатомом, я тоже в ней участвую. В целом по ТОСЭР и ЗАТО сейчас идет вопрос со согласованию законодательной инициативы. Вы же понимаете, издать инициативу как таковую, подготовить ее и направить, не долго и не сложно. Вопрос, в том, как ее поддерживать. Потому что механизм федеральной законодательной инициативы, он буквально со второго шага начинает согласовываться с федеральными профильными министерствами, и должна быть однозначна их поддержка.

– То есть ее сейчас нет, этой поддержки?

– Она есть, но не всех министерств.

– Кого же нет?

– Мы должны решить вопрос с федеральным министерством юстиций.

– По поводу аварийного жилья. У нас программа заканчивается в этом году. Но жители жалуются, что многие дома не вошли в эту программу. Была такая новость, что появится подобная программа еще. Как сейчас развивается эта тема?

– На самом деле эта тема в работе в правительстве. Надеюсь, что к сентябрю этого года у нас уже появится более-менее ясность по поводу того, когда эта программа будет запущена. Очень сильно ждем эту программу. Вариантов там несколько, какой из них будет выбран, я вам, естественно сказать, не смогу. Думаю, что принципы попадания в это перечень, они, наверное, скорректируются с учетом опыта работы предыдущего перечня. Скажу точно, что все федеральные органы заточены на обсуждение и решение этого вопроса.

– А как вы думаете, программа реновации в Челябинске может быть реализована?

– Я думаю, что это неактуально для многих регионов, в том числе и для Челябинской области. Нельзя сравнить бюджет Москвы и бюджет других субъектов, даже таких устойчивых, как Челябинская область.

– Для потенциального инвестора сейчас выгодно вкладываться в Челябинскую область?

– Для этого нужно, чтобы была политическая воля, политический ресурс и была увязка на бюджет. Если мы понимаем, или руководство области понимает, что для привлечения инвесторов нужно строить инфраструктурные объекты, то надо строить инфраструктурные объекты. Потому что ,как правило, инвестор просто так не скинется на эти работы, но это должны или могут сделать власти. А власти — это бюджет. Федеральные программы не предполагают организации инфраструктуры в регионах. И это – очень большая проблема, которая на федеральном уровне не решена.

Также с точки зрения федерального законодательства нужно корректировать подход к объектам культурного наследия. Потому что не один предприниматель не будет вкладывать средства в поддержание фасадов или тротуаров около этого исторического старого здания, если оно не будет его собственным без какой-то перспективы. Предприниматели просто не придут и все. У нас тут не столица, у нас тут Челябинская область. Поэтому нужно делать заманиловку.

– Хотелось поговорить по молодежной политике, по будущему южноуральской молодежи, по тому, как она будет интегрирована в экономику Челябинской области. Я знаю, что вы проводите определенную работу в этом плане. Что сейчас делается в этом направлении?

– Мы открыли для себя такое понятие, как экономически активный гражданин. Смотрим на это понятие как на составной или основной элемент гражданского общества. Что значит экономически активный гражданин? Это тот самый молодой человек, который начал формироваться как личность еще в детстве. То есть, это проблема воспитания человека до возраста взрослого, 20-25 лет. Чтобы отучившись в учебном заведении, получив какой-то документ об образовании, он чувствовал, хотел и был востребован в нашей общественной экономической жизни. Вот как это сделать?

Дело в том, что у нас на каждом этапе жизни человека им локально занимаются разные ведомства. Пока ребенок в детском садике, кто-то отвечает за него, начиная с воспитателя и заканчивая каким-то чиновником, например, в министерстве образования. Задача – выпустить здорового ребенка из детского сада, и чтобы у него какие-то минимальные навыки были. Дальше он пошел в школу. Задача – его отучить, чтобы он там с неплохими оценками получил аттестат о среднем образовании. То же самое происходит в вузе или в специальном техническом заведении. Что получится с этим гражданином в возрасте 22 лет, например, тех, кто занимался им в садике, глубоко не интересует, они за это вообще не отвечают. И так – на всех этапах. В итоге мы имеем среди граждан, которые достигли совершеннолетия или возраста дееспособности, среди которых террористы, есть те, кому нечем заняться и они слушают разные бредни. Их ум свободен, он не занят, не обременен участием в общественной экономической жизни. Они свободны. И на этот самый свободный ум – вакуум что называется – подсаживаются разные элементы, в том числе глубоко реакционные, или непонятные политические деятели. То есть, в хорошем смысле у нас была неплохая практика в советской системе воспитания молодого человека. Это была линия сквозная, выстроенная на весь период взросления, чтобы получить там верного строителя коммунизма. В любом случае этот механизм формирования активного гражданина, то, чего нем не хватает.

– Сейчас у нас «Молодая гвардия» есть... Как вы оцениваете, кстати, эту организацию?

– Я не участвую в этой работе, как я должен оценивать? Это организация, которая работает с молодежью. Я считаю, что они должны учитывать положительный опыт тех наших организаций, которые были, нашу историю.

– Расскажите, пожалуйста, про шахматный всеобуч, это ваша же инициатива была? Почему именно шахматы? Чтобы воспитать активного гражданина?

– Ну, вообще шахматы – это дополнительный импульс для запуска мышления у ребенка с надеждой, что в дальнейшем он будет развивать этот импульс. С точки зрения системы, мы за три года, надеюсь, обязательно сделаем этот проект во всех наших муниципальных образованиях Челябинской области. Рассчитываем, что продолжением шахматного всеобуча станет то, что талантливые ребята, которые победили в ходе отбора на уровне муниципального и области, они уже перейдут на спортивный уровень. У нас сегодня по спортивной линии в пяти городах есть шахматные базы: Челябинск, Магнитогорск, Златоуст, Миасс, Сатка. Пока все. Чтобы это развивать дальше, надо точно быть уверенным, что будут дети, которым это нужно.

– Еще хотел спросить, а с чем до сегодняшнего дня была связана ваша информационная закрытость? Вы ведь практически не давали интервью, не вспомню, когда вы участвовали в пресс-конференциях, да и аккаунтов в соцсетях у вас не наблюдается в отличии от ваших коллег. С чем это связано?

– Понимаете, в моем видении, если говорить про пиар-активность, то это должно служить какой-то задачи. У меня все-таки ориентированность на какие-то практические вещи, практические задачи. Не секрет, что есть несколько целей, которые преследуются при пиар-активности, в том числе, собственно, самопиар. Но я пока не дорос до самопиара. И когда так или иначе появляюсь на СМИ, то – с целью решения каких-то операционных, практических или законодательных вопросов.

– Одно дело – самопиар, другое дело – выступать в качестве эксперта по каким-то проблемам или больным вопросам.

– Если я вижу, что являюсь специалистом или разбираюсь в том или ином вопросе, то я экспертом выступаю. По крайней мере, в Москве есть достаточно вопросов от ваших коллег, которые я отклоняю, потому что тема не моя.

– Где вы чаще бываете: В Москве, в Челябинске, в Магнитогорске? Где ваша семья, как часто вы видитесь?

– Семья моя живет со мной в Москве в арендованной служебной квартире. В Москве я бываю 60-70% своего времени. Остальное свое время я бываю в Челябинской области.

Фото Вячеслава Никулина