Южноуральский Клондайк

До отмены крепостного права в 1861 году южноуральские рабочие подразделялись на две категории: обязательные (заводские мастеровые), работающие на казённых предприятиях, и вольнонаёмные, труд которых использовался как государством, так и частными компаниями.

С 30 сентября 1800 года Миасский завод поступил в управление Государственного ассигнационного банка, то есть казны. С этого момента крепостные рабочие Миасского завода были переведены в состав горнозаводских мастеровых, приравненных по правам к военнослужащим, и полностью подчинены военному начальству.

Первое золото на Урале было найдено крестьянином деревни Шарташ Ерофеем Марковым 21 мая 1745 года. Эта дата считается днём официального открытия золота на Урале. Он обнаружил несколько золотых крупинок вблизи Берёзовского завода.

На Южном Урале золото было открыто более чем полвека спустя — 9 июля 1797 года, когда поисковая партия обер-берггауптмана Евграфа Ильича Мечникова обнаружила месторождения жильного золота (содержащегося в горных породах и, как правило, на больших глубинах) в окрестностях Миасского медного завода.

В связи с этим все провинности и уголовные преступления рабочих рассматривались военным судом. Детей мастеровых, по исполнении 12 лет, зачисляли в ученики и использовали в работе по мере сил.

Такое положение позволяло российскому правительству использовать рекрутские наборы для пополнения штатов казённых горных заводов. Срок службы такого рекрута не отличался от обычной военной службы и равнялся 25 годам.

Единственным преимуществом мастерового было его право обзавестись на месте работы домом и семьёй. Горная администрация выдавала рабочим деньги для приобретения жилья. За «дурное поведение» (хищения, уклонение от работы, пьянство и прочее) мастеровых могли перевести в рекруты.

30 рублей авансом

Однако несмотря на все усилия властей, на казённых предприятиях Южного Урала, в том числе и на Миасских золотых промыслах, отмечалась постоянная нехватка рабочей силы. Это вынуждало горное руководство обращаться к услугам вольнонаёмных рабочих, большую часть которых составляли всё те же мастеровые, чей труд использовался в свободное от обязательных работ время.

Нанятый рабочий получал авансом до 30 рублей, которые он должен был отработать. Ежемесячная зарплата составляла от 8 до 11 рублей, не считая получаемых ими бесплатно двух пудов ржаной муки, 10 фунтов ячневой крупы и 3 фунтов соли на человека.

Ещё одной составляющей частью армии золотопромышленных рабочих Южного Урала в 19 веке являлись старатели, которыми могли стать как казённые мастеровые, получавшие такое право на выходные дни за добросовестную работу, так и вольнонаемные. Старатели работали сдельно, получая плату за каждый добытый золотник.

Били рабочих, независимо от возраста и пола, одинаково: розгами, палками и кнутами. 200-300 ударов считалось достаточным для стимулирования прилежной работы. Нередко после таких наказаний с приисков привозили мёртвых. В донесениях и отчётах подобные факты характеризовалась как случаи «скоропостижной смерти».

В 80-90-е годы 19 века формирование рабочей силы на приисках Южного Урала осуществлялось преимущественно за счёт обедневших крестьян, казаков и горнозаводских рабочих. Продолжалось широкое использование труда рабочих башкирской, татарской, казахской и других национальностей.

Два локомотива и сотни лошадей

Условия труда мастеровых, являвшихся в 20-30-е годы 19 века основной рабочей силой казённых золотодобывающих предприятий Южного Урала, были тяжёлыми. Доставка песков к золотопромываетльным фабрикам Южного Урала на ручных тачках с близлежащих приисков или гужевым транспортом оставалась распространённой на протяжении всего 19 века.

Благодаря архивным документам нам стало известно, что одну кубическую сажень песка на расстояние 50 сажень от фабрики в летнее и зимнее время на ручных тачках перевозили семь человек, а осенью и весной (по причине распутицы) — восемь человек. На паре лошадей один человек на расстояние 1,5 версты (1 верста = 1,0668 км) в смену должен был перевезти 900 пудов песка (1 пуд = 16,38 кг).

Развитие техники на данном этапе получило односторонний характер. Почти с самого открытия южноуральских россыпей и до 40-х годов 19 века не произошло абсолютно никаких изменений в процессе добычи песка. Здесь продолжали применяться в большом количестве мускульная сила рабочих, которые при помощи лопаты, кайла и тачки вручную отбрасывали пустую породу и добывали песок. Только в 1893 году на Миасских приисках впервые в уральской золотопромышленности для перевозки песков из разрезов к промывательным фабрикам начали действовать два локомотива.

Розги в качестве стимула

В книге Н.Шушканова «Беглые» так описываются работы на Миасских золотых рудниках: «Рабочие бьют «трубку». В неё — узкую шахту, идущую иногда на глубину до 20 аршин, рабочий опускается на верёвке. Там во тьме роет землю, породу, ищет пласт с достаточным содержанием золота. Когда он доберётся до него, начинаются работы вширь.

В «трубку» опускаются ещё десятки рабочих для каторжного труда. Под землёй, в мокрых шахтах, под нависшей над головой породой, они первобытным способом добывают золотоносный песок, который вытаскивают бадьями на поверхность и везут к воде промывать. Тут под присмотром надзирателей работают женщины и дети...»

Работали днём и ночью, по 12 часов, питались «самой скудной пищей» и жили в тесных казармах. Каждому рабочему выставлялась норма: за 12 часов он должен был промыть 50 пудов золотоносного песка, а каждой артели или фабрике назначалось обязательное для сдачи количество драгоценного металла. Положенные на обед два часа отдыха нередко отменяли для повышения производительности труда. По своей воле золотопромышленник мог увеличить рабочий день до 14 часов и более. В редкие свободные минуты рабочие развлекались тем, что напивались и устраивали драки.

Смотрители и подрядчики, не выполнявшие норму, подвергались строгому наказанию, поэтому они были особенно жестоки с рабочими. Видимо, в это время и родилась в народе поговорка: «Золото мыть — голосом выть». Били рабочих, независимо от возраста и пола, одинаково: розгами, палками и кнутами. 200-300 ударов считалось достаточным для стимулирования прилежной работы. Нередко после таких наказаний с приисков привозили мёртвых. В донесениях и отчётах подобные факты характеризовалась как случаи «скоропостижной смерти». Положение рабочих в золотодобывающей отрасли оставалось тяжёлым на протяжении всего 19 века.

Рассадники болезней

Золотопромышленники в больших посёлках для постоянного проживания людей добротных зданий не строили. При выявлении высокого содержания золота в песках на той или иной площади ставилось промывальное оборудование, строились контора, склады, магазины и несколько казарм для постоянного штата рабочих. Такого рода поселения не всегда отвечали санитарным нормам, что способствовало распространению разного рода инфекционных заболеваний.

Документы свидетельствуют и о многочисленных фактах, когда владельцы частных предприятий добивалось того, чтобы рабочие питались в так называемых приисковых столовых, в которых цены сильно завышались. Такая система приводила к росту доходов предпринимателей, по сути искусственно снижая зарплату рабочих.

Особенно плачевное состояние складывалось в столовых, кормивших башкирских и тептярских рабочих. На целую неделю им выдавали сырую баранину, муку и крупу, предоставляя возможность самим готовить себе. В результате баранину съедали за один день и, если не заболевали, два дня были неспособны работать, остальные дни питались варёным в воде тестом, что тоже не способствовало сохранения здоровья.

«Бегуны»

Первые «побеги» рабочих с южноуральских приисков были зафиксированы в 20-х годах 19 века, то есть практически сразу после открытия в Миасском районе богатых россыпей. А некоторые «бегали» многократно. Так, мастеровой Яков Борисво, проработавший на Миасских золотых промыслах 23 года, первый раз подвергся суду за самовольную отлучку с казённых работ, продлившуюся два месяца, в 1844 году, за что ему было нанесено 300 ударов розгами.

Повторный «побег» он совершил в 1848 году, покинув прииски на месяц, и получил в наказание шпицрутенами (шпицрутен - длинный, гибкий, древесный прут для телесных наказаний) от 300 человек. В 1851 году за уход с работы он подвергся ударами шпицрутенами от 350 человек. В августе того же года, как только раны затянулись, Яков снова ушёл с работы, но был вскоре схвачен горной полицией и просидел под страдей четыре месяца.

Своя пятый побег неуспокоившийся на этом мастеровой совершил 28 марта 1853 года. Прожив два дня у неизвестных ему людей, 59-летний мужчина собирал подаяния, не имел документов и денег, в итоге сам явился в полицию и сдался. В результате его избивали уже 500 человек, а затем перевели на отдалённые казённые заводы.

Одна из главных причин побегов заключалась в том, что работодатели, заключавшие с крестьянами договоры, всячески нарушали их условия, задерживали зарплату и прилагали все усилия для снижения собственных затрат. К тому же существовала практика вербовки рабочих в кабаках. Наобещав пьяным людям с три короба, наниматель с лёгкостью подписывал с ними какие угодно документы. И лишь протрезвев, те понимали, на какую кабалу они подписались.

Понятие о справедливости

В 1827 году две вспышки народного протеста произошли на Миасских золотых промыслах. Один из бунтов подняли на Каскиновском прииске «контрашные» башкиры, работавшие по 12-14 часов в сутки и влачившие полуголодное существование. Пользуясь бедностью и нуждой башкир, золотопромышленники нанимали их по мизерным расценкам и давали непосильные задания. Второй бунт был поднят летом того же года вольнонаёмными вятскими крестьянами. Они нанимались, веря сказкам о «золотой жизни», но вскоре разочаровывались.

Отработав полученные задатки, они сразу же стремились уйти с приисков, предпочитая наниматься на полевые работы. Тогда горное начальство внесло в контракты пункт об обязательстве крестьян работать на приисках не менее шести месяцев. Рабочие не согласились с такими изменениями условий, что и привело к бунту.

Несмотря на твёрдое желание властей предотвратить новые вспышки народного недовольства (Николай Первый одобрил решение применения телесных наказаний в отношении бунтовщиков), они продолжались вновь и вновь. В 1895 году обеспокоенные ростом народных волнений золотопромышленники обратились в российское правительство с просьбой усилить горно-полицейскую охрану на золотых приисках.

С конца 90-х годов в рабочие коллективы стали внедряться социал-демократические организации. Однако до конца 19 века организовать людей им так и не удалось, поэтому своё недовольство рабочие продолжали выражать стихийно. При этом гражданские и горные власти стали менять свою тактику, всё чаще признавая справедливость требований, выдвигаемых рабочими, понимая, что только удовлетворение их может предотвратить новые вспышки недовольства. Тем не менее подобные явления имели место на протяжении всего 19 века.