Колчаковская контрразведка в Челябинске

Известный челябинский историк и краевед Алексей Федорович Яловенко передал в нашу редакцию недавно добытые им уникальные архивные материалы о малоизвестных страницах тайной истории гражданской войны на Южном Урале.

3 июня 1918 года город Челябинск захватили колчаковцы. Документально известно, что в Челябинске в гостиничных номерах Михаила Дядина на улице Скобелевской находилась контрразведка армии Западного фронта. Там же расположился и штаб Западной армии адмирала Колчака. В этом же здании находились и камеры для «текущих» арестованных большевиков и иных приверженцев советской власти, и здесь же проводились их интенсивные допросы и расстрелы. Частично отделы колчаковской контрразведки располагались ещё и в других местах Челябинска: около железнодорожного вокзала и около дома быта по проспекту Ленина.

Начальником челябинского гарнизона был полковник Н. Г. Сорочинский, который по некоторым источникам до сдачи Челябинска 24 июля 1919 года частям Пятой Красной Армии был  еще и начальником гарнизонной контрразведки. Этот полный, добродушного вида полковник, прикрывавший свою лысую голову от жгучего солнца намоченным в воде носовым платком, вошел в мировую историю как один из самых жестоких и эффективных контрразведчиков.

Служба в челябинской контрразведке была трудным и опасным делом, так как на Южном Урале активно действовало большевистское и эсеровское подполье, подталкивавшее недовольное низким уровнем жизни, поборами и мобилизациями население к выступлениям против существующего режима. Чтобы привлечь военнослужащих в органы безопасности и удержать кадры, личному составу выдавалась 50% денежная надбавка из сумм, предназначавшихся на секретные расходы. Затем по приказу 2-го генерал-квартирмейстера от 25 июля 1919 г., за раскрытие преступных организаций, выявление и поимку их руководителей, а также обнаружение складов оружия и боеприпасов полагалась денежная премия в размере от 5000 до 10000 руб.

Одна из наиболее масштабных и значимых  операций колчаковской контрразведки того времени «угон» из Челябинска в Омск эшелона с "Колчаковским золотом» - составлявшим большую часть золотого запаса Российской империи. Добыча министра финансов Директории Ивана Михайлова тогда составила более 490 тонн золота в монетах, слитках, полосах и кружках на сумму более 645 миллионов золотых рублей. В то время золотой рубль стоил половину доллара. Так что в распоряжении Александра Васильевича своевременно оказалась огромная по тем временам сумма.

Адмирал Александр Колчак как один из главных организаторов контрреволюции в Гражданскую войну неоднократно бывал в Челябинске. Так в феврале 1919 он проводил в Челябинске историческое военное совещание, которое проходило в штабе Западной белой армии в «номерах М. И. Дядина». Именно тогда по настоянию главнокомандующего было принято решение о наступлении на западном направлении на Москву в начале марта 1919 года. Неоднократно Колчак останавливался в Челябинске, выезжая на фронт, отправляясь в Троицк на заседания войскового круга оренбургского казачества и совершая поездки по уральским городам.

Отобранные из строевых офицеров кандидаты для службы в контрразведке, не имевшие никакого представления об оперативно-розыскной деятельности, нуждались в переподготовке, которая осуществлялась на созданных при штабе Верховного главнокомандующего краткосрочных курсах, куда направлялись офицеры, окончившие военные училища и прослужившие в войсках не менее 3 лет. В трехнедельный срок они проходили обучение по «государственному праву, положению о шпионаже и родственных ему явлениях, большевизме и способах борьбы с ним, организации и делопроизводстве контрразведывательных и военно-контрольных органов, сведения по разведке, регистрации преступлений, способах шифровки и дешифровки подпольных организаций и шпионов, формальное производство переписки и расследование о шпионах, сведения по вопросам секретной переписки, тайнописи и пр.». По окончании курсов и успешной сдачи выпускного экзамена особой комиссии, офицеры переводились в контрразведывательные и военно-контрольные органы и назначались на должности офицеров для поручений. Слушатели, не выдержавшие экзамена или оказавшиеся по своим нравственным и деловым качествам не соответствующими для службы в контрразведке, откомандировывались в свои части без права вторичного командирования на курсы.

Наспех подготовленные контрразведчики высоким профессионализмом не отличались. Но им противостояли такие же дилетанты – красные разведчики, функционеры оппозиционных партий, подпольные большевистские организации и партизаны, что делало равными шансы на победу в тайной войне. Учиться обеим сторонам приходилось на войне, перенимая опыт у начальников и своих старших коллег. А тайная война в тылу колчаковских войск велась с небывалым ожесточением. Исключительно большое значение Уральское бюро придавало руководству подпольем на Южном Урале в районе Челябинска и Златоуста. В этом направлении готовилось наступление Пятой армии, и успех борьбы предопределялся освобождением Златоуста. Представителю бюро, прибывшему в Челябинск, поручалось создать в городе центр по руководству подпольной деятельностью. Направленный в Златоуст И. И. Антонов должен был образовать там партийный комитет и военный штаб.

Готовясь к восстанию, Сибирское бюро ЦК делало ставку на Миньяр и ближайшие к нему заводы. Сюда вслед за резидентом Тумановым была направлена группа опытных коммунистов. Ими организовывались переходы сотен трудящихся, в основном молодежи, через линию фронта для пополнения Пятой армии. Так, к концу февраля 1919 года был, к примеру, сформирован отряд рабочих Миньяра и Аша-Балаши в 170 человек. Ополченцев снабдили лыжами и оружием. В феврале 1919 года бюро выпустило три листовки: «Вставай, подымайся, рабочий народ!», «Солдаты и казаки» и «Ко всем мобилизованным уральским рабочим и крестьянам». Предназначенные для распространения на оккупированной территории, они призывали уральцев к вооруженной борьбе с Колчаком.

Из белогвардейской сводки за 17–23 апреля 1919 года: «На фронте в значительном количестве распространяются большевистские прокламации, из коих видно, что печатались они в Челябинске. Кроме фронтовых частей прокламации эти попадают и во вновь формируемые части войск». 

До февраля 1919 года в Южно-Уральском подполье все было относительно благополучно. Организация выросла уже до солидных размеров и представляла реальную силу. Но в феврале из Иркутска, Омска и Челябинска в Москву пришли первые тревожные вести. Колчаковской   контрразведке удалось напасть на след подпольных организаций этих городов. Были произведены аресты, во время которых особенно пострадала челябинская группа.

Говорили, что провал начался из Перми, куда были командированы за деньгами несколько человек подпольщиков из челябинской организации и там попались контрразведчикам. Эти деньги, при оставлении Перми красными войсками, были закопаны во дворе одного из частных домов города. Челябинских подпольщиков проследили, и, когда они нанялись якобы для очистки двора этого дома, где были закопаны деньги, всех арестовали. Под пытками в контрразведке кто-то выдал явку. С этого все и началось.

Подпольная организация планировала поднять восстание, когда советские войска будут приближаться к Челябинску. Одним из сроков называлась ночь на 12 апреля. Однако наступление Красной Армии на Восточном фронте началось позднее. К тому же в последних числах марта челябинскую организацию постиг непредвиденный удар. Были разгромлены общегородской комитет, военно-революционный штаб, некоторые райкомы и ячейки. За видными челябинскими подпольщиками с помощью провокатора Барболина контрразведка вела слежку. Но начался провал с ареста работника военно-революционного штаба — левого эсера Образцова, который выдал известных ему подпольщиков... Поводом для ареста Образцова и других левых эсеров послужила самовольно проведенная ими экспроприация. После ареста 24 марта Н. Г. Образцов не только стал предателем, но и провокатором. Он принял предложение поступить в колчаковскую контрразведку, помог ей разгромить организацию. Бывший колчаковский контрразведчик следователь В. Гурский-Горский, разоблаченный и арестованный в 1927 году органами НКВД, дал показания, что Образцов на другой же день после ареста «во всем сознался и рассказал откровенно о своей деятельности и об организации, за что получил жизнь и свободу».

За несколько дней, начиная с 25 марта, были схвачены около 60 человек, в том числе руководители челябинского подполья: З. И. Лобков, А. А. Григорьев, С. А. Кривая, В. И. Гершберг, Д. Д. Кудрявцев и другие. Продолжались аресты и в последующие дни. По сообщениям белогвардейской печати, всего было задержано около 200 человек. 66 подпольщиков увезли в Уфу. В мае по приговору военно-полевого суда более половины из них подверглись казни.

В Троицке наиболее значительной была подпольная группа железнодорожников, руководил которой А. Я. Наумкин. В январе 1919 года она устанавила связи с Челябинской партийной организацией. Коммунисты Троицка были тесно связаны с политзаключенными. Устраивались побеги, люди снабжались документами. Троицкая организация почти не несла потерь, была умело законспирирована. Под руководством П. П. Коптякова «Око» здесь удалось создать разветвленную сеть в городской и уездной милиции, уголовном розыске, получить возможность участвовать на секретных заседаниях, где присутствовали контрразведчики врага. Удачно шло разложение дутовских частей. Троичане создавали в них подпольные группы. По прибытии на фронт солдаты отказывались идти в наступление. Усилилось дезертирство. В Троицк доставили около 600 мобилизованных, среди которых были и рабочие Миасса, являвшиеся, по оценке белогвардейцев, «наиболее беспокойным элементом». В среде мобилизованных развернули агитацию. Миассцы ее поддержали. Около кинотеатра «Фурор», где размещался приемный пункт, распространялись листовки, содержавшие призыв отказаться от службы у белогвардейцев, вести с ними борьбу. Произошли столкновения с офицерами. Начались аресты. Тогда мобилизованные напали на управление милиции, освободили арестованных и разъехались по домам. Сильным было подполье в Златоусте — на механическом железоделательном заводе, среди железнодорожников и в лагере иностранных военнопленных. Авторитетом у подпольщиков пользовались Ф. П. Зайкин, И. А. Бодряков, М. Г. Зайкина и другие. Готовя восстание, Златоустовская организация проводила установку Сиббюро ЦК на единовременность выступления рабочих южноуральских заводов, поддерживала тесную связь с подпольщиками Вязовой, Сатки, Юрюзани.

Борьбу с колчаковщиной вели заводы Симского горного округа, особенно Миньярский и Симский. Общая численность только Миньярской подпольной организации достигала 250 человек. По цепочке, со станции на станцию, из цеха в цех, из квартала в квартал, миньярцы передавали вести о присылке карателей, Применяя различные сигналы (короткие заводские гудки и т. д.), организация оповещала своих товарищей об опасности. Симские подпольщики хранили в тайниках около 100 винтовок, револьверы, пулемет с лентами, боеприпасы. Скрывавшиеся в лесу подпольщики охраняли оружие, приводили его в порядок. Опираясь на местное население, вели борьбу с колчаковцами устькатавцы, юрюзанцы, рабочие Катав-Ивановского и многих других заводов Урала.

С подходом отрядов красной армии к Челябинску, колчаковцы отправляли многих арестованных на восток России. Пленных большевиков эвакуировали  эшелонами. И эти составы получили в народе названия «Эшелоны смерти», так как неотапливаемые «теплушки» были перегружены еле живыми, больными «доходягами», и в пути следования их почти не кормили. Заключенных втискивали по 50 человек в вагон и прицепляли эти вагоны к проходящим поездам «смерти». Так с ужасом назывались эти «слепые эшелоны», с которыми отправляли арестованных. Утром надзиратели вызывали из камер Челябинской тюрьмы №1 заключенных, подлежащих эвакуации, выводили во двор тюрьмы и передавали стражникам, которые строили их в колонну и вели на вокзал. Еще задолго до рассвета, боясь упустить время вывода партии, собирались провожающие у ворот тюрьмы с узелками, корзинками, ящичками — с последней передачей заключенным.

О работе колчаковской контрразведки в Челябинске исторические материалы в открытой печати, хоть немного, но есть. А вот о дальнейшей судьбе отправленных из нашей области в «эшелонах смерти» публикаций практически не было, В коллекции архивов Челябинской областной партийной организации Алексей Яловенко буквально откопал мемуары красногвардейца Новикова чудом, оставшегося в живых из большой группы южноуральцев арестованных колчаковцами и отправленных «эшелоном смерти» в Бурятию в Троицко-Савск на границе с Монголией в 245 километрах от Улан-Удэ.

В Красных казармах Троицко-Савска в то время было размещено 1270 пленных красногвардейцев и их белогвардейские тюремщики из Златоустовской, Челябинской и Тобольской тюрем. Среди злейших врагов Советской власти были прежде всего златоустовские палачи: Пашкевич – начальник Златоустовского острога, а в Красных казармах - помощник начальника колчаковской тюрьмы. Расходский и Емельянов – помощники Пашкевича, Федоров, Сафаров, Колесов и Очуренков – старшие надзиратели. Никоноров и Салашко – младшие надзиратели. «В то время много там было бежавшей контрреволюции от Соввласти под прикрытием атамана Семенова и китайских властей».

  «В декабре 1919 началось наступление красных партизан, и семеновские палачи озверели до последней наглости …старший надзиратель Федоров, сотник Соломаха, подъесаул Никитин и хорунжий Китаев приказали всем построиться и стали по списку вызывать всех активных защитников Советской власти, бывших председателей ревкомов, командиров, начальников Красной гвардии. Первая партия была отобрана 160 человек. Куда попали: товарищи Василий Пономарев – председатель Златоустовского ревкома, Иванов – начальник Златоустовской ЧЕКа, Мельников – руководитель парийной организации Веткинского завода, Нейман – колчаковский офицер, поручик, коммуничт, посаженный Колчаком в тюрьму за связь со Златоустовской партийной организацией. А также в эту группу попала вся политическая головка. Их вывели под окна нашего барака и окружили эскадроном конвоя… Вот наших товарищей поставили в одну шеренгу, лицом в ров и дали залп. Нам, наблюдавшим из окон казармы, жутко было видеть эту картину, зная, что нас ждет такая же участь. Стало темнеть, часов в семь вечера в казарму с шумом и криком заявились Саломаха, Никитин, Китаев, полковник Сысоев – начальник гарнизона города и комендант гарнизона капитан Дворкин и десятка два рядовых казаков, а также тюремное начальство, палачи Пашкевич, Расходский, Емельянов, Федоров, Сафаров, Огурченко, Колесов, Никаноров и Салацко. В коридор Пашкевич приказал поставить стол, на стол поставили ведро воды и кружки. После чего стали вызывать по одному человеку заключенных в коридор, давали порошки и велели запить водой… Мне тоже дали порошок. Я порошок насыпал в рот, но не проглотил. Сразу зашел в уборную. В уборной на полу лежали три наших товарища, один с отрубленной рукой и двое с надрубленными шеями, все трое мучились…

Врач из заключенных яд чем-то успел разбавить, и он вызывал только сильную рвоту. Палачи видя, что отрава не действует, зашли в казарму. Взяли 350 человек и вывели к тому же логу, порубив жертвы шашками…

Семеновские палачи хотели отвести глаза населению города, прибегнув к отраве и замораживанию баней заключенных, чтобы меньше делать расстрелов, а сослаться на то, что якобы заключенные умирают от тифа…

К вечеру после бани мы из больницы увидели, как снова конвой привел к логу партию человек двести наших товарищей, и казаки начали рубить жертвы шашками. Палач офицер Никитин сам рубил шашкой, так же как и Соломаха, а хорунжий Китаев галопом ездил на лошади по головам трупов…

Пришли в казарму Соломаха и Никитин, говорят нам: «Ну, красноперые, мойте пол, да собирайтесь к своим товарищам в «земельный комитет», то есть на расстрел. А Никитин при нас говорит Соломахе: «Господин сотник, вчера я пари держал с коллегами, что без отдыха могу зарубить 75 красноперых, а на деле зарубил только 71, мое пари дюжина пива пропало». А Соломаха ответил ему: «Господин подъесаул, в дальнейшем советую вам перед такими операциями выпивать покрепче спирта и больше скушать мяса».

Постскриптум

«В редакцию газеты «Советская Правда»

Челябинский железнодорожный комитет РКП(б) сам просит оповестить в газете о зверски замученных и зарубленных казаками семеновских банд я январе месяце в Троицко-Савской временной тюрьме ниже следующих товарищей: Воронков Василий, Воронков Николай, Зутто Лев, Гаврилов Хпритон, Повиляев Иван, Савин Илья, Кузиц Николай, Воробьев Александр, Березовский Семен, Поляков Иван, Голубчиков Степан, Назаров Григорий, Даронский, Денисов Василий, Зубанков Александр, Проскуряков Александр,

И умерших от разных болезней и голода:Иванов Василий, Кредо, Сечкарь Иван, Шукевич Иосиф, Мальченко Сергей, Повилякв Леонтий, Ребяков Михаил…»