Наталья Рубинская: «Стихи - моя музыка»

Вот-вот начнётся новый сезон: литобъединения, клубы и студии распахнут свои двери для пишущих. Не станет исключением и литмастерская «Поэзия+музыка», которую ведёт заслуженный работник культуры России Наталья Рубинская.  Об отдыхе, семье, музыке и многом другом  Наталью Борисовну расспросил наш корреспондент Янис Грантс.

Вот сейчас традиционное для лета литературное затишье. Но как бы не так. Ваше имя - в числе соискателей Волошинской премии. Это важно для Вас? А что у Вас ещё летом происходило? Где Вы отдыхали? Что писали?

Издала опусы музыкантов Института искусств: альманах «Но(t)нет+1».Делю каникулы на Тургояк, Кисегач, Чебаркуль, Еловое. Нынче как-то по-особенному замечаю принципиальную разницу в качестве – по прикосновению! – их вод. Спасаю разную насекомую животину. Кстати, гуляя в лесах и на лугах рифейских, встретила нынче одну семью – гениальный по своей витальности квинтет! У них и фамилия – Луговых. А ещё на пригорке жарким днём сидел обыкновенный такой фавн – двухметрового роста, с флейтой пана, с шёлковыми кудрями до плеч.Он накормил нас виноградом и амброзией! Он забросал меня розами. Да-да!Я открыла хорошего поэта. Его зовут Антуан Джошуа. Пишу, конечно. Вот известили, что вошла в лонг-лист Волошинского конкурса. Какую-то спокойную радость ощутила – как будто уже по камешкам Коктебеля подпрыгиваю!..

Наталья Борисовна, я ещё прочитал, что вышла Антология женской прозы нулевых "Книгочёт". Книга собрана Захаром Прилепиным. А Вы какими рассказами там представлены? Вам приятна такая констатация: по версии Прилепина, Наталья Рубинская входит в десятку лучших женщин-писателей страны?

В «Книгочёте» есть раздел "Поэт и К". Там рецензия на «Седьмую книгу», о которой вы недавно делали  телерепортаж. Хотя у Захара имеется пара моих рассказов…

Я читал где-то, что Вы дневники всю жизнь ведёте. Но не только для себя, получается. Потому что я Вашу книгу читал – «Дневник поэтессы».

Есть такой лицейский директор – А.Е.Попов. Возжигатель громокипящих затей. Смысл его проекта – пусть граждане города Че издаются, дабы через сто лет потомки знали, чем мы жили. «Дневник метростроевца», «Дневник странника», «Дневник колумниста»… Уже 12 позиций. Антон Орёл выпустил «Дневник  старшеклассника». У меня есть крымские отроческие записи, где корявым почерком пишу, как плавала за дельфинами, чтобы покормить печеньем. Лет десять мне было. И в каких диких местах жила в Крыму, на мысе Ай-Тодор, например, закрытой территории с погранзаставой. Благодаря дневникам я теперь все  те чудеса восстанавливаю в стихах.  Новая книга - скифо-понтийская тема. Крымоурал. Захар Прилепин и Серёжа Шаргунов просто глаза расширяют от такой дерзостной формулировки. Насколько это близко к истине? Пытаю геологов: могут к крымским горам стремиться – рифейские? Этот миф всячески культивирую. Там есть одно стихотворение: с наших гор течёт вода, и я пью ее в Крыму. Вероятно, пытаюсь транслировать, что мы живём со всем и всеми заедино. И коли вода – это вечно-наиживейшее, поящее всех-всюду, то и мы, состоящие по максимуму из воды, равновелики и равно-ценны.

Некоторым очень не по душе, когда их поэтессами называют…

Не претендую на пафосность звания Поэт. Не очень устраивает и такая игровая схема, как «поэтка». Это сразу занижение, несерьёзное отношение. Твоя профессия, дело жизни… Поэтесса звучит нормально! Законное словообразование. Тот же ряд, где Принцесса, Клоунесса, Баронесса... Женская поэзия – по преимуществу дневник. Поэтому стихи мои идут покнижно: по времени написания, по месту. Когда-то транслируешь одно состояние, такие-то тональности, а когда-то вдруг – резкий сдвиг, модуляция. Циклы? – это закономерно.У меня довольно толстый творческий портфель. Вопрос количества-качества? Автор сам должен устранить эстетические помарки. Здесь долг строже работать. 

Поэты не очень-то любят рассказывать о своей творческой лаборатории. И всё же: для написания стихотворения Вам нужен какой-то импульс или достаточно сесть за стол и «зажечь» экран компьютера?

Доверяю слуху, ибо по первому образованию музыкант, пианистка-солист. Но вот сын новую книгу меня заставил умно именно сделать. Исполнить. «Идеологически» выверить, выстроить тематически. Стихи, во-первых, есть моя музыка. То есть звучание, которое приходит, чтобы стать зафиксированным пером. Смысл волшебно компонуется из этих звучаний. Так что музыка первична. А во-вторых, это окружающая нас сущность жизни: флора, фауна, камень. Никто нам пока не доказал, что камень живой, что камень растёт, что камень умеет летать. А такие явления замечены. Пытаюсь наше незнание, изначальное заблуждение ликвидировать. Потом растения у нас идут по схеме перевоплощений. Потом животный мир. Потом мужчины. Потом женщины. А потом уже - ну, гиперборейцы, боги... Есть такая странная система. Это мы так вырастаем до человека. А что касается сути, мотивов окружающей жизни, ловлю себя  на тематизме музыкальном как таковом.

Ваши стихи идут от музыки. А музыка и стихи не конфликтуют?

Никакого конфликта. Без музыки жизнь лишается смысла. В училище мне довелось учиться у знаменитой на Южном Урале пианистки Ревекки Гитлин, она представляет  у нас школу Гольденвейзера. А в консерватории - у Семена Кручина, лауреата международных конкурсов в России, Брюсселе, Лидсе и так далее, он выходец из школы Нейгауза. Старшие мастера этих школ – столпы российской фортепианной педагогики.  Возможно, потому мне стал по силам, как отзывались, «подвиг»: исполнить Фортепианный Квинтет Бетховена в Челябинске. Собрала на свой страх и риск коллег-духовиков, репетировали с энтузиазмом, сыграли впервые на Южном Урале . Поражаюсь себе! Один музыкант, виртуоз кларнета Гена Смирнов, например, как-то извинялся, что не был на предыдущей репетиции: дескать, подвел коллектив…А на самом деле на репетиции-то он был, только упоенный – до степени беспамятства. Кстати, премьеру Квинтета, среди других, разделил мой друг гобоист Арнольд Геллерт.Что до поэзии, то здесь каждый из великих, кто в детстве занимался музыкой, кого учили на этюдах даже принудительно – в результате и стал поэтом. А поэты, живущие без музыкального подтекста, поддержки, помощи? – там может «проскакивать» метафора, но эта поэтика выращенная – во время жизненного, читательско-слушательского опыта. Так что импульс №1 - музыка.  Вот люстра в органном зале. Она всё время еле заметно кружится от сквозняка. А в деревне у одной вдовы есть растение –  хлорофитум хохлатый. Кстати, шибко полезный цветок! Они там бедно живут до последнего предела. Но это растение тихонько крутится на потолочной балке – подобно той люстре в  хрустальных подвесках.

Наталья Борисовна, а Вы музыкант в каком поколении?

Красавица моя бабушка Валентина Александровна в своё время, поступая в Петербургскую консерваторию, играла самому Глазунову. Это было голодное время, 1919 год. Глазунов сказал, что она непременно поступит. Не произошло, по экзистенциальным причинам. Вскоре бабушка вышла замуж, и у неё была отличная семья. Мама у меня тоже музыкант – Мира Князева. Она инженер и композитор. До сих пор каждый день занимается на фортепьяно. Играет много красивых старинных вещей. А бабушкиным отцом был протоиерей, ключарь в соборе. Есть «Новомученики и Исповедники Российские». Он в этих списках. Прадед был арестован, болел легкими, отпустили. Церковь не отапливалась, была заколочена. Паства пришла к нему, просила служить. Он откликнулся, не долечившись. Окончательно угробился, проводя молебны, умер. То есть вот в это страшное злое время у него не было вопроса – идти или не идти. Его имя -  Александр Иванович Рубинский. Царь давал священникам фамилии по цветам и драгоценным камням. Он был журналистом при Святейшем в Уфе. Нам присылают копии старых «Ведомостей», где шли его репортажи. Детей музыке учил. Старшие братья и сёстры бабушки были замечательными музыкантами. Многие учились в Германии. Брат Вениамин был очень хорошим пианистом. Ювеналий – скрипачом. Сестра Евстолия преподавала фортепиано и языки. А сама Валечка малышкой научилась со слуха играть, ведь у них там всегда была музыка. Тринадцать детей в доме – и все звучат!

Кажется совершенно невероятным, что Вы без высокого чьего-то покровительства, а сами по себе сдружились с Анастасией Цветаевой, Юнной Мориц…

В Москве у меня было три деда. Они знали о моей отроческой сумасшедшей любви к стихам Марины Цветаевой. Нашли для меня адрес её сестры Анастасии. Анастасия Ивановна была уже реабилитирована, жила на улице Горького. Я написала и забыла, полагая, что это письмо в никуда. Мы жили на ЧТЗ. Как-то шла по лестнице мимо почтовых ящиков. И в чужом ящике лежало письмо. Но я знала, что это мне…Анастасия Ивановна звала меня в Москву, хотела, чтоб я там училась, даже устроила целый консилиум, где вместе с двумя другими музыкантами меня слушала великая пианистка Марина Юдина. И они направили меня в консерваторию. Интересно: Цветаева написала разгромное письмо-рецензию на мои стихи. Жутко прозвучавшую для романтичной девушки. А через годы мимоходом сказала: «Стихи и тогда были больше хорошие, чем плохие. Я пошла на эту инсинуацию для того, чтобы вы шли в консерваторию, а не в Литинститут». Учиться бы Рубинской в Гнесинском, да семья материально не потянула. Поступила в Свердловске. Все четыре поколения нашей семьи переписывались с Цветаевой. Фотография Кости стояла у неё на виду, на холодильничке. Она даже его стихи детские знала наизусть, переписывала их для него, подписываясь «Твоя Асенька».

Косте было четыре года. Послушал он пластинку Ю.Мориц и - плакать: «Никогда её не увижу!» Он думал, что всякого поэта, как Пушкина, нету на свете. И мне пришлось найти Юнну Мориц. Она жила на площади трёх вокзалов, в одном квартале с Анастасией Ивановной. Послала меня…учиться в Литинститут Горького. А. И. Цветаева хотела, чтобы  я училась у Винокурова, и он звал перевестись-вёл семинар лишь на дневном отделении. Из-за филармонии и ребенка училась зочно. Сбегала порой на его семинары. Или Мариэтта Чудакова. О Булгакове был полный молчок. А она о нём нам всё рассказывала. Когда от иных слышу критику Литинститута, думаю: вот недоумки! Литинститут – это блистательное образование! Там же лучшие люди преподают: из МГУ,  Института Всемирной литературы… Я свой Литинститут на поругание никогда не отдам!

Поздней весной Вы представили читающей публике свой  сборник – «Седьмую книгу». Ваши новые стихи, предисловие Захара Прилепина. Эта книга для Вас – особенная?

«Седьмая книга»  имеет чёткую композицию-концепцию: КрымоУрал, мифические мотивы, Чёрное море как арена древнегреческих событий (Ахилл, Артемида, Зевес, Золотое руно, Колхида). Элементы пушкинских сказок почерпнуты оттуда. Одиссей плавал через Керченский пролив, Азовское море задевал. Аполлон летел из Гипербореи на зимовку в Дельфы. Пролетал, между прочим, и наши рифейские края на упряжке лебедей! Лунная дева-покровительница Крыма, охотница... Боги, гиперборейцы – всё это к нам очень близко. «В Мангупской долине пью из родника»? Ручьи собирают информацию, проходя через всю российскую землю. Эта серебряная нить всё пронизывает. Пронзает. И журчит нам об единстве всего живого. О родственности. И – об ответственности.