Поиск

Дмитрий Морозов: Миасс мог бы стать IT-криптодолиной

16.02.2018 19:30
Автор: Сергей Шумаков
Информационные технологии сегодня по праву называют локомотивом  развития экономики. Как на Южном Урале развиваются IT-отрасли, с какими проблемами они сталкиваются и что мешает региону создать свой Иннополис — об этом беседа корреспондента «ЧелябинскСегодня» с руководителем компании «Тридиви» Дмитрием Морозовым.
Дмитрий Морозов: Миасс мог бы стать IT-криптодолиной*
не наше

-Дмитрий, расскажите, пожалуйста, вашу личную историю и историю вашей компании. Как вы дошли до жизни такой?

– Я из Миасса, в 80е годы там была базовая кафедра МФТИ и многие школьники, кто интересовался физикой и математикой, посещали физтех школу, своего рода подготовительные курсы для поступления в МФТИ. Одним из преподавателей там был Павел Зайцев. В 1990 году я поступил на физтех, а Павел Зайцев в 1992 году создал компанию «Папилон». Теперь, это одна из крупнейших российских IT-компаний. Мы с Павлом поддерживали контакты, и в 2011 году создали компанию «Тридиви».

– Совместное предприятие?

– Да, Папилон один из учредителей компании «Тридиви». «Папилон» – это региональная компания с оборотом больше 1 млрд рублей в год, в ней работает 500 человек.

– Это одна из крупнейших компаний региона, насколько я понимаю?

– Да, не только крупнейшая IT компания, но и крупнейший инвестор, вкладывающий в социально-экономическое развитие города Миасс. Проекты «Папилона» - это Горнолыжный курорт «Райдер», сумма инвестиций там 350 млн. рублей, детский технопарк в Миассе, на базе Дома Творчества «Юность», и другие проекты.

– А вы дочерняя компания, соответственно?

– Да, дело в том, что на пустом месте такую компанию создать сложно. Здесь необходим опыт создания высокотехнологичной продукции. В частности Павел Зайцев, группа компаний «Папилон» такими компетенциями обладают. Компания «Папилон» входит в мировую «четверку» компаний, которые предлагают системы биометрии государственного уровня. Что касается компании «Тридиви», то она является резидентом, грантополучателем Сколково.

­– Деньги не разворовали?

– Верно (смеется). Думаю, что наша компания успешный пример для проекта Сколково. Инвестиции Сколково превращаются в рабочие места, в конкурентоспособные на мировом рынке продукты, в налоговые начисления для региона и экспортную выручку. Это не быстрая история. В 2011 году мы начали и только в 2017 году стали зарабатывать.

– Почему такой долгий этап от инвестирования до получения прибыли?

– Любая IT-компания – это риск. Любое венчурное инвестирование – это риск, то есть нельзя заранее предугадать успех предприятия. Поэтому без государственной поддержки такие проекты сложно самостоятельно осилить, потому что инвестиций требуется много, а результаты ты можешь получить не сразу.

– А много – это сколько, если не секрет?

– Порядка 100 млн. рублей.

– Да, это серьёзная сумма. А с чем связаны большие затраты?

– С привлечением высококвалифицированных специалистов, с маркетинговой деятельностью. Потому что если ты не сможешь продать, то это никому не нужно. А затраты на маркетинг предполагают выезды на ведущие выставки за рубежом. Они, кстати, все за рубежом проходят. То есть, нужно понести большие затраты, прежде чем ты начнёшь зарабатывать деньги – в этом есть определённый риск.

- А вообще много челябинских компаний получили гранты от Сколково?

– Немного, я думаю. Нам это удалось, потому что мы изначально в отличие от локальных компаний были ориентированы не на челябинский или российский рынок, а на международный. Мы показали, что можем создавать продукт, который будет продаваться за рубежом. Я сам прожил два года в США, и если бы у меня не было этого опыта, нам было бы намного сложнее. К сожалению, наша система образования не готовит специалистов, которые способны создавать продукты на зарубежном рынке.

– Расскажите нашим читателям, чем вы занимаетесь и какой продукт создаете?

– Это программирование, разработка программного обеспечения. Фактически мы разрабатываем алгоритмы, которые позволяют машинам распознавать людей, а именно, технологии распознавания лиц и жестов.

– Я сразу вспоминаю «ХBox», технологию Kinect, кажется?

– Это наш конкурент, но наша технология имеет несколько преимуществ перед «Кинектом». Прежде всего, это кроссплатформенность: мы поддерживаем Android, потому что «Кинект» предназначен только для XBox, либо для Windows. Второе преимущество – то, что у нас есть линейка беспроводных устройств, то есть фактически это устройство заменяет сразу компьютер, лицензию Windows, сенсор Kinect. Набор комплектующих на базе Kinect будет стоить порядка 340 долларов. Наше устройство на 70 долларов дешевле и комплект для разработчика будет стоить 280 долларов.

– То есть, это уже массовое производство?

– Да, у нас был опыт самостоятельного производства. Мы в Китае размещали сборочную линию, провели краудфандинговую компанию в США на Indiegogo, собрали денег на производство, сделали первую партию и увидели, что в производстве мы не можем конкурировать с китайцами. Хорошо, что в этот же момент китайцы увидели, что они не смогут конкурировать с нами в качестве программного обеспечения, и мы подписали с ними взаимовыгодное соглашение, и договорились о том, что не будем друг с другом конкурировать, а будем сотрудничать: мы — в качестве поставщика программного обеспечения, они — в качестве поставщика железа.

– Хорошо, а можете объяснить, ваше устройство — для любого пользователя?

– Тут тоже было много ошибок, много разных гипотез мы тестировали. Но сейчас мы остановились на том, что работаем с B2B рынком. Наши потребители – это разработчики, которые делают различные приложения, такие как реабилитация для больниц, аналитика для рекламы, интерактивные устройства для торговых центров.

– Вы называете совершенно разные отрасли.

– Пока наши клиенты — это не индивидуальные потребители. Например, в Миассе, у нас проект с детским технопарком. Они делают танцевальное приложение для реабилитации детей с ограниченными возможностями здоровья. На экране телевизора модель танцует и ребёнок должен повторять движения, учиться, при этом сенсор дает обратную связь — дает оценку действиям. Чем наша компания отличается? Тем, что у нас еще есть технология распознавания лиц. По распознаванию лиц мы входим в десятку в мире и в четвёрку - в России. Эта технология не требует 3D сенсора, она может быть в телефоне, может быть в камере наблюдения.

– Я так понимаю, что в ближайшие годы будет просто массовое распознавание лиц?

– Да, это такой интересный рынок. Например, прогнозируется, что через 4-5 лет 50% аэропортов будут оснащены системами распознавания лиц. Посадка, регистрация на рейс будут осуществляться без необходимости предъявлять паспорт, машина сможет проверить, что вы именно тот человек, который купил билет.

– Но ведь это похоже на тотальный контроль, на усиление ограничения свободы или вы так не считаете?

– Да, это хороший вопрос. Естественно, если это все делать бесконтрольно, то возникают риски, связанные с возможностью посягать на свободу передвижения человека. Но есть несколько проектов, которые способны эту проблему решить.

– Насколько я знаю, вы уделяете большое внимание обучению школьников, у вас есть центр по программированию.

– Я убежден, что должна быть преемственность, без нее мы не сможем развиваться. Мы должны показать, что Челябинск – именно тот регион, где могут быть созданы продукты международного уровня. Это была основная мотивация для создания школы «Тридиви». Школа ориентирована на детей от 7 до 12 лет, которые хотят познакомиться с программированием. Для этого мы используем Гарвардские методики. Западное открытое программное обеспечение позволяет ребёнку попробовать себя в программировании, сделать первый шаг.

– Интересно, не у всех есть способности.

– Да, не все станут программистами.

– Сколько сейчас детей у вас учится?

– У нас две площадки — в Миассе и Челябинске, в общей сложности учится порядка 60 человек. Вообще цель этой программы — долгосрочная. Ее результат — самостоятельная разработка мобильных приложений для смартфонов.

– Это смогут делать дети?

– Это относится к выпускному классу школы, то есть мы понимаем, что человек может самостоятельно начать работать и зарабатывать деньги, потому рынок мобильных приложений, на самом деле, еще год назад превысил мировой рынок кинопроката по объему выручки, то есть это индустрия будущего.

– Скажите, а такой обыватель, как я мог, бы научиться каким-то азам мобильного программирования, как вы считаете?

– Сейчас много меняется, вообще инфраструктура образования меняется, и много открытых онлайн-программ, что позволяют новичкам при определённой степени желания, освоить профессиональные навыки разработки приложений. То есть, главное - желание, а возможностей сейчас много.

- Вы намерены отобрать лучших учеников и пристроить к себе в компанию либо как-то их направить?

- Нет, относительно школьников мы такой цели не преследуем. Наша цель – обеспечить преемственность, чтобы о нас знали, чтобы дети через какое-то время могли прийти к нам и предложить какие-то совместные проекты. Т.е. повторить на самом деле историю нашей компании.

Что касается студентов, то здесь у нас другая история. Для них школа «Тридиви» – это Школа Компьютерного Зрения. Это уникальный для Челябинска образовательный проект. У нас конкурс - 10 человек на место, лучших студентов мы трудоустраиваем. В принципе, эта школа для студентов уже 4 года работает в Челябинске. И результат школы – это международный уровень наших разработок. Четыре года назад мы начали заниматься распознаванием лиц, а сейчас наш алгоритм входит в десятку лучших алгоритмов в мире! Все это создано руками наших челябинских программистов, вчерашних выпускников!

– Сейчас ведутся разговоры о создании университета НТИ в России.

– Этот университет будет работать по другой модели, чем классические университеты. У него основная гипотеза заключается в том, что не нужно человеку 4-6 лет зубрить то, что потом работодателю не потребуется. Это основной посыл. Государство вкладывает большие деньги в развитие университета НТИ. Мы тоже считаем, что высшее образование должно меняться.

– А наш регион может участвовать в этом? Возможно, у нас откроют представительство этого института НТИ?

– Регион может участвовать очень просто, на самом деле. Он должен брать резонансные темы, о которых все говорят, и пытаться стать центром таких технологий. Возьмем город Зук в Швейцарии, который сам себя номинировал на криптодолину. Вокруг этого города сейчас собираются бизнесы, университеты, инвесторы. Все туда ездят и об этом трубят. У нас таким городом мог бы стать Миасс. Если бы там была создана, например, такая же площадка криптодолины, которую блокчейн технологии пытаются адаптировать для российской действительности, то о нас бы заговорили, это бы позволило региону выделиться.

– Я смотрю, что у вас и вчерашние студенты, и нынешние работают в компании.

– Да, многие выпускники наших ВУЗов не хотят из региона уезжать.

– Почему?

– Потому что дома всегда лучше.

– Сказал человек, который два года прожил в Америке.

– Поэтому я и могу сказать, что дома лучше, потому что сейчас есть возможность чего-то добиться дома.

– … комфортней?

– Комфортней, да. Я жил в Москве 6 лет, в США – 2 года, и я вижу, что возможности здесь, в регионе, больше. Намного комфортней, когда ты в родной среде находишься.

– У вас группа молодых перспективных, талантливых людей. Если не секрет, каков уровень их оплаты? Что предлагаете вы, и что предлагает им тот же самый Майкрософт?

– Майкрософт, возможно, больше будет предлагать, естественно. Что касается нас, то зарплата, скажем, достойная - сравнимая с зарплатами зарубежных компаний, если сравнивать покупательную способность.

– А можно цифру назвать?

– У нас нет в принципе ограничений. Фактически люди зарабатывают столько, сколько нужно.

– Вы своим конкурентам, как неоднократно говорили, считаете Майкрософт. Возникает вопрос – вам не предлагали продать бизнес?

– Мы пока еще не доросли до такого состояния, чтобы нам предлагали продать бизнес.

– А как вы в целом ситуацию в IT-отрасли, в регионе оцениваете? У нас есть, например, Ростелеком – крупнейшая IT-компания, есть собственная компания, которая с низов возросла – это Интерсвязь. Есть, опять же, «Папилон»... Как мы выглядим в сравнении, например, со Свердловской областью?

– Везде есть хорошие компании. В Челябинске, может быть, поменьше. В Сколково, Екатеринбурге 40 резидентов, в Челябинске – 11. Национальными чемпионами в Екатеринбурге являются три компании, а в Челябинске «Папилон» - единственная. В Министерстве экономического развития России отобрали 60 лучших компаний со всей страны по перспективам развития, в серии высоких технологий. В этой программе большинство компаний из Москвы, Питера. Что тут говорить? От них мы серьёзно отстаём.

– А Казань, Уфа?

– В Казани тоже серьёзные проекты. Один Иннополис чего стоит. Этот город-спутник — хорошая среда для программистов. У нашей молодежи интерес к информационным технологиям только возрастает, однако хорошие специалисты уезжают в Питер или в Москву и не возвращаются. А Казань эту проблему решает в отличие от нашего региона.

– А вы пробовали об этом говорить областным властям, например?

– Да, пробовал, но пока не получается. Причина: либо неверие в свои силы, либо недостаток амбиций. Создание Иннополиса в Казани было продиктовано большим желанием властей. В нашем регионе такого желания, видимо, нет.

– Я думаю, может быть, ситуация изменится после этой публикации.

– Хорошо бы.

– Скажите, вы помимо основной работы занимаетесь еще какими-нибудь общественными делами?

– Нет, пока времени на это не хватает. Мы могли проектом Технополиса заняться, но если бы на это было политическая воля у руководства региона. Мы бы с удовольствием выступили инвесторами, свои компетенции бы подключили. А с общественными организациями, я боюсь, мы опять упрёмся в стеклянный потолок.

– Еще о чём я вас хотел спросить – это опять вернуться к вопросу образования. Каким вы видите будущее ваших детей? Где вы считаете, им стоит учиться и как учиться? Какую профессию вы бы выбрали для своего ребёнка?

- Я бы обратил внимание на существующие государственные программы, связанные с образованием. Это Сириус, это университет НТИ, это Олимпиада НТИ. Я, конечно, являюсь сторонником IT-сферы, потому что здесь много есть точек применения. Это не только программирование, это и маркетинг, и социальные сети, и продвижение, то есть много тем, где можно найти применение своим талантам. Основной, конечно, момент – это нетворкинг.

– Общение, знакомство.

– Да, общение, знакомство, потому что в одиночку тяжело, а когда нетворкинг – ты кого-то знаешь, больше понимаешь, ты имеешь возможность посоветоваться, получить какую-то обратную связь и т. д.

- Спасибо за интервью!