Поиск

Защитник Отечества

25.02.2010 00:00
Автор: Владимир Байков
По слухам, подполковник Александр Илаев снова в Чечне. В челябинском СОБРе, специальном отряде быстрого реагирования, конечно же, всегда было полно боевых офицеров. Но даже среди самых лучших он всегда выделялся. Саша Илаев – человек-легенда. Он человек боя. Такой биографии просто больше не может быть.
Защитник Отечества*
не наше

По слухам, подполковник Александр Илаев снова в Чечне. В челябинском СОБРе, специальном отряде быстрого реагирования, конечно же, всегда было полно боевых офицеров. Но даже среди самых лучших он всегда выделялся. Саша Илаев – человек-легенда. Он человек боя. Такой биографии просто больше не может быть. Столько раз, сколько он побывал в Чечне, наверняка там никто не был. Илаев просто не вылезал из Чечни. Но самой страшной для него командировкой была одна, по возвращении из которой он прямо на перроне Челябинского вокзала в телекамеру челябинского журналиста заявил, что потери в милицейских подразделениях в ту командировку доходили до 75 процентов. Тогда были тяжелые, кровопролитные бои за город Грозный.

ГУОШ – группу управления оперативного штаба МВД –заблокировали в Старопромысловом районе. Осажденные блок-посты и гарнизоны вели непрерывные бои по деблокированию. И вот тогда кто-то из милицейского руководства принял абсолютно бездарное и преступное решение, посадив сводный отряд СОБРа страны на броню бэтээров прорываться походной колонной через весь город. Уже на площади Минутка, в десяти минутах хода от военной базы Ханкала, бэтээры сожгли, а выжившие милицейские офицеры под командованием командира Курганского СОБРа Родькина укрывшись в близлежащих домах, отстреливались от наседавших боевиков. Существуют подлинные видеосъемки того кровавого боя. У ребят заканчивались патроны. Боевики, видя, что захватить живыми спецназовцев не удается, начали просто обрушивать на них стены, служившие им укрытием от пуль и снарядов. И вот тогда на помощь погибающим собровцам на площадь Минутка из осажденного ГУОША прорвались три танка с десантом. Весь десант состоял всего из одного человека. Александр Илаев с подствольным гранатометом прикрывал танки. Вытаскивал и грузил на броню убитых, выводил из боя раненых.

По нормам боевого времени основной боезапас танков составляли бронебойные снаряды, предназначенные для уничтожения танков противника. Но танков противника в том страшном бою, конечно же, не было. Поэтому стрельба из танков по зданиям, из которых вели плотный огонь чеченские боевики, была малоэффективной. Бронебойные снаряды прошивали дома насквозь, не причиняя им и укрывшимся в них гранатометчикам особого вреда. Таких командировок в Чечню у подполковника Илаева больше десятка. Был он там и собровцем, и командиром лучшей роты челябинского мотострелкового полка и даже дважды побывал на передовой уже штатским человеком. Когда Илаев увольнялся из армии, чтобы снова вернуться в СОБР, в Министерстве обороны из его небольшой зарплаты вычли более чем приличную сумму за поврежденный взрывом мины каток боевой машины пехоты.

Придрались тыловики-снабженцы к тому, что боевой командир Илаев, проводивший армейскую колонну из Шали, дал команду подчиненным объехать явно подозрительный участок дороги. А маршрут движения по карте был проложен напрямую. Высчитывая деньги за поврежденную машину, финик – военный финансист – цинично заявил: «Сам виноват. Не выполнил приказа». Лучше бы погубил людей в огневой засаде, но точно выполнил указание по маршруту следования. Не знал, наверное, финансист, что чеченская война далеко не первая в послужном списке Александра Илаева. Со второго курса Челябинского автомобильного училища он выбрал специализацию «Морская пехота и ВДВ». Прослужил год в Литве в учебном центре по подготовке младших командиров спецподразделений.

Затем как автомобилист и десантник был откомандирован на юг Таджикистана, где, получив усиленную вседорожную «Тойоту», двадцать месяцев возил по глухим афганским кишлакам команду переодетых в одежду афганцев «молчунов» из ГРУ. За двадцать месяцев совместной службы тренированные ребята и слова лишнего не сказали. Даже ели всегда отдельно от других. Но при этом всегда исправно отмечали на картах кишлаки, через которые провозили «пленного» советского офицера. Лояльные режиму Наджибуллы – синим цветом. Не лояльные – красным. Вернувшемуся в часть Илаеву начальник войсковой разведки, сам в прошлом агент-нелегал, объявил, что он не был в заграничной командировке. И чем он быстрее все забудет, тем лучше. И выдал соответствующие бумаги прикрытия. Затем капитан Илаев угодил в Тбилиси, на известную всему миру площадь перед зданием правительства, где в стоявших живой стеной безоружных десантников вдруг, как по команде, полетели кирпичи, заточенные электроды. Именно после этого, спасая солдат от верной гибели, командиры отдали приказ отбиваться от разъяренной толпы саперными лопатами. Уволившись из армии, за четыре года штатской жизни Александр сделал головокружительную карьеру, став главным инженером крупного автопредприятия, но начались бои в Приднестровье. И Саша, достав из чемодана старенький камуфляж, уехал в Бендеры добровольцем. Командующий Приднестровской армией обратил внимание на странность, что имеющему автомобильную военно-учетную специальность парню все очередные звания присваивал командующий ВДВ, и Илаеву предложили должность командира разведывательно-диверсионного отделения в знаменитом батальоне «Днестр».

Почти каждую ночь диверсанты Илаева «ходили» через речку. Охотились на карателей-опоновцев, вырезали штабы, портили связь. При увольнении Илаев получил в награду за свой ратный труд красный спортивный костюм. Красивый. Но поносить его ему не удалось. Отобрали на границе украинские таможенники, сказав, что вывозить в Россию такое не положено. С трудом сдержался Александр. Наверное, и не догадывались мародеры, как они были близки к переходу в мир минералов. 

Во всем мире опыт и уровень подготовки таких людей считается бесценным. Именно им поручается разработка спецопераций и обучение молодых командиров. Но в постперестроечной России офицеры, прошедшие огонь, воду и медные трубы, как правило, остаются невостребованными. Привычку говорить правду в глаза и поступать по совести сегодня почему-то называют «чеченским синдромом».