Кто же будет воевать с терроризмом?

Самого сурового осуждения достоин призыв, обращенный к человеку, злосчастной жертве жестоких акций, – воздерживаться от мер самообороны.

Малколм Икс, идеолог черного ислама в США

Эксперты по терроризму хорошо изучили это на редкость сволочное явление. В свое время от политических террористов изрядно пострадали Италия («красные бригады»), Испания (баскские сепаратисты), Великобритания (Ирландская республиканская армия - ИРА), Германия (группа Баадер-Майнхоф). Теперь, похоже, настала очередь России. Штаб группировки федеральных войск в Чечне достаточно давно распространил письмо главарей банд к своим полевым командирам «Как нейтрализовать и сломать тактику врага, разнообразить и совершенствовать нашу тактику». Знать примерное содержание его сегодня должен каждый россиянин. Потому что существует старинное выражение «Незнание нисколько не простительно». Незнание может быть даже роковым. Подобные знания сегодня равнозначны выживанию. «В войне против кафиров (неверных) мы не испытываем недостатка в моджахедах, готовых отдать свои души на пути аллаха, и нет проблем в притоке свежей исламской молодежи в наши ряды».

Верховное руководство страны в последние годы делает заметный акцент не только на совершенствование боевых операций на Северном Кавказе, но и - прежде всего - на достаточно мудрую политику в отношении его жителей. Реализуются вполне конкретные меры по вовлечению населения (и в первую очередь молодежи) в мирную трудовую жизнь. Потому что пока мирный труд в России не станет экономически гораздо более выгодным, чем бандитизм, пророчество перехваченного письма «мы должны быть готовы к войне с кафирами на сотни лет» будет горькой реальностью.

Примерно треть письма главарей банд была посвящена необходимости широкого применения боевиками мин и фугасов. В письме сказано: «...наша тактика - это ведение минной войны, которая обескровливает и обессиливает врага». И далее из письма: «Мы снабдим каждого полевого командира противопехотными минами, пришлем инструктора, чтобы обучил моджахедов минированию». Боевикам рекомендовалось как можно шире применять «дублирующий удар». К примеру: «Вторую мину надо ставить на дереве сверху, после первого взрыва выждать 1,5 - 2 минуты и, когда подойдет помощь к раненым, дистанционно ее взорвать». Террористы во всем мире используют повторные взрывы и для того, чтобы наносить удар по подоспевшим к месту первого взрыва силам безопасности и пожарным.

Минно-взрывная травма - зрелище не для слабонервных, поэтому оказание первичной доврачебной помощи невольно становится сложным психологическим испытанием. Мало научить население правильно накладывать кровоостанавливающий жгут, использовать индивидуальные перевязочные пакеты и бинты, нужно готовить вполне конкретных людей морально к оказанию подобной медицинской помощи.

Следует заметить, что ранение или уничтожение людей при теракте, как это ни покажется странным, не является основной задачей минной войны террористов. Они служат лишь средством для того, чтобы заставить население бояться мин, развить в них минный страх. Именно этот страх как раз и решает основную задачу терактов – ослабить политическое руководство страны, заставить его отказаться от определенных действий. Вызвать у населения страх перемещения, использования помещений, оставленных машин, снаряжения, оборудования, бытовых предметов. Возвращаясь из командировки в «горячие» точки, многие офицеры ловят себя на том, что у них долго не исчезает страх сойти с асфальта и, например, пройтись по газону… Просто потому, что там, в траве, может быть противопехотная мина.

Если где-то и когда-то подобные спецсредства применяются против мирного населения, то этим некрасивым делом скорее занимаются не профессиональные воины, а различного рода представители «национально-освободительных» и прочих сепаратистских движений. А проще говоря, террористы, которые, не имея смелости и желания сражаться с хорошо вооруженным противником, пытаются добиваться своих целей вульгарным террором против мирного населения, не понимая, что реальных военных результатов это не даст.

Уже сейчас понятно: чтобы победить в предстоящей всем нам многолетней изматывающей войне с вездесущим террором, нам всем придется вырабатывать в себе новые психологические качества, такие как, например, сочетание бесстрашия с разумной осторожностью. Если советская педагогическая школа делала ставку на воспитание доброго, открытого и доверчивого человека, то уже сейчас очевидно, что по мере нарастания террористической опасности востребованными качествами мирного населения, в том числе у детей, станут хитрость, коварство, жестокость и упорство. С детства современным россиянам придется быть собранными и ответственными за свои поступки и выбор. Еще сравнительно недавно мамы и бабушки учили малышей, как себя следует вести с другими детьми: «как ты можешь так поступать?», «а если с тобой поступят так же?», «нельзя быть жестоким», «надо уступать другим». Как следствие – дети теряли силу духа, становились мягкими, неспособными постоять за себя и даже психически неустойчивыми.

Сомнительно, что воспитанный подобным образом человек сумеет успешно противостоять беспощадному партизану из «герильи», имеющему репутацию наиболее напористого и жесткого бойца в мире, террористу, понимающему, что он ни при каких условиях не должен попадаться в плен к правительственным войскам. Поэтому-то он всегда готов к смерти. И в этом его сила, эффективность и преимущество перед среднестатистическим современным цивилизованным россиянином. Поэтому придется нетерпимо относиться к тем людям, которые, несмотря на осознание несомненной угрозы для своей жизни в определенной ситуации, все еще отказываются прибегать к оборонительным действиям, так как испытывают страх или отвращение к насилию.

Согласитесь, «цивилизованный человек» - это только хорошо звучит. На самом деле это понятие иллюзорно. Так называемый цивилизованный человек перестает воспринимать и верить в реальность. Он верит в то, что ему внушили, и в то, во что ему удобно сегодня верить. Цивилизованный человек, к примеру, не верит в насилие; он верит, что общество оградит его от насилия. Но при этом он почему-то забывает, что социум сам делает это насильственными методами. Цивилизованный человек не хочет верить в убийство, потому что в обществе для этого есть специально обученные и подготовленные люди. Такого рода поведение – это социальная шизофрения, уход от реальности. Если сегодня существуют «волки» в человеческом обличье (те же террористы), то недопустимо при этом оставаться «овцой». Овечье воспитание в обществе преследует сугубо прагматическую цель: в стаде овец конфликтов гораздо меньше, чем в стае волков. И это удобно прежде всего пастухам и их пастушьим собакам. В самый неподходящий момент современный человек оказывается абсолютно неспособным к насилию. Получив оглушительную пощечину в Домодедово, вместо того чтобы с бьющимся сердцем приветствовать крик «К оружию!», как это не раз делали наши предки, мы внемлем ему в оцепенении, содрогаясь от ужаса.

Наивно думать, что 18-летние мальчики, по российской традиции воспитанные женщинами, будучи призванными в армию на один год, станут за это время профессиональными воинами. Часто говорят, что тот, кто ничему не учится у прошлого, обречен повторять его вновь и вновь. Поскольку глубоко гражданское общество современной России не любит вспоминать об ужасах войны, то оно невольно обрекает себя на бесконечное повторение одних и тех же сражений. Война, в том числе и с террором, – дело условных рефлексов. Когда мечи вытащены из ножен, на рефлексию и рациональные мысли просто нет времени, и любой профессионал, выживший в бою, понимает это. Вместо жесточайшего отпора террористам мы в очередной раз «успешно» забалтываем тему.

В прошлом подобного не было. Раньше минную войну вели друг против друга армии воюющих стран. Вот что писал немецкий офицер, уцелевший в многолетней мясорубке Первой мировой войны, о солдатском минном творчестве: «Люди в траншеях тратили целые дни, превращая каждый блиндаж в смертельную ловушку, и наиболее невинные вещи становились адскими машинками. Некоторые блиндажи взлетали на воздух при открывании дверей. Чертежный стол с лежащими на нем книгами был ловушкой, и от каждой книги тянулся электропровод к заряду, способному уничтожить взвод. Граммофон, оставленный на столе в готовности играть пластинку, взрывался тогда, когда мелодия заканчивалась. Разбросанные груды банок тушеной говядины превратились в дьявольские снаряды гибели… Действительно, я никогда не думал, что британский Томми обладает такой дьявольской изобретательностью».

Сегодня, когда террористы избрали мишенью мирное гражданское население, надо понимать, что подобное в недалеком будущем может поджидать нас уже на соседних улицах. Любой подозрительный предмет - предполагаемое самодельное взрывное устройство – ни в коем случае нельзя трогать. Надо помнить, что существуют устройства, срабатывающие на размыкание. Это значит, что такое СВУ взорвется, если его, например, поднять или перевернуть. Так не раз происходило с оставленной на капоте автомашины пивной банкой. Кстати, подозрительный предмет – это совсем не обязательно нечто тикающее с торчащими проводками. Замаскированное взрывное устройство может выглядеть как угодно. Та же жестянка, «забытая» сумочка, коробка из-под обуви. СВУ на основе пластиковой взрывчатки вообще может быть похожа на кусок пластилина, прилепленный к стене офиса или столешнице стола.