Сергей Комяков, председатель правительства Челябинской области: «Предложение возглавить правительство я принял сразу»
– Сергей Львович, вы давно знакомы с Дубровским?
– Достаточно давно.
– Какие первые впечатления от него как от исполняющего обязанности губернатора?
– Я знаю его как супер топ-менеджера, который долгие годы работал на меткомбинате, прошел там путь от слесаря до гендиректора. Борис Александрович — исключительно системный человек, не обремененный сторонними бизнес-интересами. Первые посылы, которые он дает, говорят о том, что он хочет разобраться во всех конструкциях бюджета, приоритетных направлениях экономической политики, расходов бюджета, избавиться от всех лишних, неэффективных затрат, минимизировать дефицит бюджета и достичь главной цели любой власти — улучшение благосостояния, условий проживания, безопасности, развития бизнеса. Вот направления, которые лично контролируются Борисом Александровичем. Он пытается понять абсолютно все управленческие решения, которые принимаются правительством. Для меня это очень комфортное состояние и такой формат работы мне хорошо знаком.
– Когда произошло переназначение, вы были в отпуске. Как вы узнали об этом, из СМИ?
– Нет, мне позвонил Иван Феклин.
– Поменялись ли полномочия и функционал правительства?
– Нет, полномочия не поменялись, правительство — это орган, который в рамках полномочий, определенных законодательством управляет процессами на территории области. Губернатор как высшее должностное лицо, задает векторы приложения сил правительства. Такая конфигурация придумана не нами, действует в Российской Федерации и во многих субъектах. Полномочия остались в том же ракурсе, который был с момента образования правительства.
– А что касается целей и задач правительства?
– Это избавление от лишних, надуманных функций, которые имели место быть, повышение эффективности при ограниченном ресурсе. Ключевые индикаторы — это указы президента, законы Российской Федерации, поручения правительства. Вторая задача: ограничить дефицит областного бюджета. Ну а третья задача, над которой мы сегодня по-серьезному работаем, в том числе с экспертным сообществом, это проработать некий план действий по достижению тех параметров, которые предусмотрены Стратегией развития социально экономического развития области. Подвести под нее инструментарий, определить ресурсы.
– Неоднократно звучала цифра, что бюджет области более чем на 70% социален. Как же тогда сократить дефицит бюджета, какие строки резать?
– Бюджет социален на 73%. Есть классический подход: когда у тебя возникает дефицит бюджета, начинаешь оптимизировать свои инвестиционные, управленческие затраты. С учетом того, что мы перегружены социальными обязательствами, которые определены «майскими указами, мы сокращаем затраты на аппарат, на какие-то избыточные расходы, которые создают удобства для чиновничества. Например, расходы на вертолет. Люфтов у нас не очень много, все эксперты признают, что социальные расходы свыше 63-65% - это уже проблема. Они начинают тормозить прогресс, который можно было бы достичь определенными вложениями для развития собственного налогового потенциала.
– А с точки зрения увеличения собственных доходов как выглядит ситуация?
– Прогнозы поступлений собственных налоговых и неналоговых доходов в казну Челябинской области планируются достаточно реально. Задолженности сравнительно небольшие. По налоговым и неналоговым поступлениям они составляют около 10 миллиардов рублей, включая начисленные штрафы и пени. Для этого у нас есть спецкомиссия, которая работает с субъектами бизнеса по погашению этих долгов. За прошлый год мобилизована приличная сумма, более трех миллиардов рублей, в том числе с участием приставов более миллиарда рублей.
– Второй вопрос, который был озвучен на ЗСО помимо дефицита бюджета, касается Стратегии-2020, которую раскритиковал Борис Дубровский.
– Критики стратегии не было. Эта критика звучала в интернет-пространстве от отдельных людей, которые именуют себя какими-то экспертами. Но критиковать можно что угодно, сколько людей, столько и мнений. Стратегия, которая лежит у меня на столе, эта толстенная книга размером в 300 страниц, она прошла обсуждение в экспертном совете, в котором принимали участие научное и бизнес-сообщество. В конечном итоге экспертный совет сказал «окей». Мнение экспертного совета — это общественность, бизнес, специалисты самого разного профиля. В ней есть анализ состояния, сильных и слабых сторон, возможностей Челябинской области, индикативные параметры, прогнозы развития. Применены те формулы, которые используются сегодня в РФ, несмотря на то, что закон о стратегическом планировании пока не принят. С этой точки зрения она по своему составу отвечает тем требованиям, которые предъявляются финансово-экономическими органами Российской Федерации. В ней нет инструментов и ресурсов. Но инструменты и ресурсы — это, вообще говоря, уже не стратегия. Это сфера деятельности правительства, которое разрабатывает госпрограммы, методы поддержки бизнеса, развития малого и среднего предпринимательства, меры по улучшению квалификации, компетенции людей. Можно нарисовать очень красивую сказку по превращению Челябинской области в город-сад. Но тогда возникает вопрос: за счет чего, каким образом вы собираетесь это делать, где у вас на это ресурс? Наверное, кого-то она не устраивает. С одним из экспертов рассматривал один бизнес-проект. Я ему задал вопрос: «А чем тебе, собственно, стратегия не нравится?» «А в том, что я себя в ней не вижу». «А как ты себя в ней увидишь? У тебя есть конкретный проект, инвестор готов вложить деньги. Ответь мне на вопрос, за счет какого ресурса ты собрался вернуть эти деньги?» Вот тут-то товарищ и стушевался. Он хочет, чтобы бюджет ему вернул эти деньги? Этого не будет никогда. Потому что бизнес — это бизнес, а у власти другие приоритеты. Они на 73% социального характера. Поэтому я не могу сказать, что стратегия подвергнута конструктивной критике.
– Еще один вопрос, который обсуждался на ЗСО, вызвал споры, касается льгот для сельских педагогов и ветеранов.
– Точно такие же споры возникали тогда, когда Российская Федерация переходила на монетизацию льгот. С моей точки зрения, монетизация — правильный инструмент, который позволяет управлять процессом. Мы ведь не говорим, что хотим отнять деньги у людей. Мы говорим, что хотим перевести льготы в денежное выражение. Более того, сумма средств, которые выделяется на эту группу льготников увеличены в 1,5 раза. И эти средства просто делятся на 12 месяцев и на количество получателей. Другое дело, что сегодня люди получают компенсационные выплаты по факту своих затрат, теперь эти средства будут распределяться более равномерно по всему году. Это для бюджета плюс, потому что удобнее планировать расходные обязательства. Никто ничего не потеряет, люди получат то же самое количество средств.
– А почему же были возмущены депутаты?
– Я думаю, что люди пока не понимают. Переводили федеральных и областных льготников, были такие же дебаты. Их перевели, сегодня вопросов нет. Любое такое движение вызывает дискуссии, потому что присутствует слово «льгота». А ее никто не отменяет, ее просто переводят в денежную форму. Чтобы по факту компенсировать, требуется платить значительные деньги управляющим компаниям и ресурсоснабжающим организациям за ведение базы потребителей. Это кормушка для управляющих компаний и ресурсников, а для нас это дополнительные расходы. Перевод на денежную выплату освобождает нас от этих расходов. По году можно сэкономить порядка 150 миллионов рублей. Это тоже из области оптимизации, использование средств на более нужные сегодня цели. Абсурдная ситуация создается: я очень хорошо отношусь к учителям, у меня родители учителя, но еще до 2012 года они получали заработную плату, несоразмерную с реальным сектором экономики. Она была низкая. Сегодня зарплата педагогов доведена до средней по экономике. И возникла ситуация: сельский учитель получает ту же самую зарплату, а зачастую и выше, чем скотник, пастух, доярка. И вообще не платит за коммунальные услуги. А скотник, который создает востребованный продукт, платит полным рублем. Есть же примеры, когда льготник покупает дрова и уголь на всю деревню. Есть обращения животноводов, работников сельского хозяйства. В целом это касается около 30 тысяч человек, проживающих на селе. Почему эти 30 тысяч человек должны быть белыми, а остальные черными? Еще раз хочу подчеркнуть, что мы не ставим вопрос о том, чтобы отменить льготу. А говорим о том, чтобы разумно перевести ее в деньги. Более того, человек получает право ими распоряжаться.
– Пожалуй, самой горячей точкой сегодня является Златоуст. В минувшие выходные люди опять вышли на митинг. Как, по-вашему, будет развиваться ситуация на предприятии и просил ли новый собственник какой-то поддержки от региональных властей?
– Развиваться ситуация будет по тому плану, который предложен нынешним руководством завода. Они оптимизируют продуктовую линейку предприятия, намерены перевооружить предприятие: уже ведутся переговоры с Danielle по поводу поставки на ЗЭМЗ печи, печи-ковша и вакууматора. Они погасили долги по зарплате за декабрь. Власть в лице главного управления по труду провела ярмарку вакансий, есть предложения определенных сегментов бизнеса, которые готовы предложить работу вахтовым методом. Руководство завода обращалось рассмотреть возможность компенсации из бюджета Челябинской области доходов котельной комбината, которые выпадают по объективным причинам. Как и в предыдущие годы будем компенсировать эти потери.
– А о какой сумме идет речь?
– Пока затрудняюсь сказать, цифры варьируются между 15 и 60 миллионами рублей. Должно быть все проверено Единым тарифным органом.
– Скажите честно, вы верите, что ЗЭМЗ сможет возродиться?
– Я на предприятии был несколько раз. С таким состоянием основных фондов я не вижу места ЗЭМЗ в рынке. Люди, которые пришли туда управлять, Волгоградский завод «Красный октябрь», тоже это осознают. Поэтому ведутся переговоры с Danielle об обновлении основных фондов.
– А как вы оцениваете работу местных властей, к социально-экономическому развитию города есть претензии?
– Претензии есть всегда, и к любому главе. У любого муниципального образования есть болевые точки. К примеру, мне совершенно не нравится, как администрация Златоуста сегодня ведет себя во взаимоотношениях с ЗЭМЗ. Мне не нравится, как администрация ведет себя со Златмашем. И ЗЭМЗ, и Златмаш интегрированы в инфраструктуру города. С одной стороны, «электрику» отдает Златмаш, тепло отдает ЗЭМЗ. Отдают они в муниципальное предприятие. До сегодняшнего дня я не уверен, что это предприятие ведет себя по-честному. Всегда возникает это ощущение, когда не можешь понять: есть объективно выпадающие доходы, потому что они зарегулированы, потому что тариф для населения ограничен, все вроде бы считается. Все говорят, что 95-96% людей постоянно платят, а ты видишь, что эти 96% платежей собраны и непонятно куда рассосались. И эта проблема присутствует везде: и в Златоусте, и в Миассе, и в Чебаркуле, и в Озерске. На мой взгляд, это из области некачественной и неквалифицированной работы. В этом году очень внезапно возросла задолженность за энергоресурсы перед снабжающими организациями. У нас что, люди платить перестали? Такой индекс роста задолженности пока слабо объясним. Глубины анализа явно не хватает.
– Большой резонанс в СМИ вызвало банкротство «Уралбройлера». Кредиты для компании были выданы под гарантии областного бюджета. В ситуацию пришлось вмешиваться правительству Челябинской области. Как сейчас выглядит ситуация с этим предприятием и с другими компаниями, которым были даны гарантии?
– Речь идет не только об «Уралбройлере», но и о «Уральской мясной компании». Вообще, конечно, когда выдавались гарантии, была другая рыночная среда в области птицеводства, она была более благоприятна. Сейчас наступил момент, когда рынок упал: затраты продолжают расти, дорожают корма и энергоресурсы, а отпускная цена идет вниз, возникают кассовые разрывы. Нормальные люди к этому нормально относятся, а ненормальные, к которым я вынужден отнести Олега Колесникова, как акционера и той и другой компании, перекладывают эти проблемы на плечи других. Журавский (Павел Журавский, генеральный директор компании “Ситно”, - прим.авт.) ведь в такой же проблеме? Но он пока не перекладывает ее, пытается как-то справиться. Олег Алексеевич занял другую позицию, он решил перевести проблему на плечи бюджета Челябинской области. И нам это не может нравиться. Поэтому мы добивались, чтобы он нашел решение. Сейчас он получил отсрочку до 1 мая. Получив отсрочку, он чего-то делает. Но это «чего-то» - какое-то не очень конструктивно-завершенное.
– А остальные проекты?
– По «крупняку» мы уже пробежались: это «Уралбройлер» и «Уральская мясная компания», «Нагайбак» - Журавский, который тоже имеет проблемы, но более-менее с ними справляется. Еще один крупный заемщик — это ЮУКЖСИ, которая разместила облигации под гарантии, она пока со своими обязательствами справляется, процентные платежи производит в графики, имеет нормальную финансовую модель, занимается расширением своего земельного банка, продолжает строительство. К моменту погашения облигаций у них сгенерируется денежный поток, который позволит своевременно выйти из этого проекта. Есть еще «Ромкор», но это совсем свежий проект, средства выданы в прошлом году. Это мощная компания, реализует крупный проект, у них никаких проблем пока не предвидится. Еще проект «Чурилово» реализуется достаточно успешно, Борис Александрович уже посетил эту теплицу. Оценка рынка овощей закрытого грунта говорит, что у них очень хороший потенциал. Как по объемам, так и по цене.
– Еще два вопроса, которые связаны между собой и волнуют, пожалуй, большинство жителей региона, это плата за капремонты и за общедомовые нужды. Зачем нужна эта плата и когда мы будем платить?
– Я экономический смысл того и другого вопроса не понимаю. И не понимают мои коллеги. Мы неоднократно поднимали этот вопрос. Когда были приняты изменения в закон об электроэнергетике, которые предписали всем субъектам Российской Федерации, имеющим в себе так называемую последнюю милю, за три года ликвидировать последнюю милю, одним из элементов возмещения затрат сетевым организациям рассматривался метод социальной нормы. МРСК Урала на ликвидации «последней мили» потеряет в год примерно 3-4 миллиарда рублей, введение социальной нормы принесет около ста миллионов, общедомовые нормы, по нашим оценкам, вообще ничего не принесут. Только будоражить людей. Точно так же, как капитальные ремонты. С большим трудом верится, что люди прямо сейчас побегут выполнять свои обязанности, пусть и определенные законом. Люди, которые проживают в убогом жилье, - ну какие там капитальные ремонты? Они никогда не накопят на эти вещи. Тем, кто живет в новостройках, какой смысл платить? Им никакие капитальные ремонты не требуются. Концепция понятна, но для жителя как это объяснить? Плата за кампремонты пока отложена до конца года, надеемся, что и введение социальной нормы на потребление электроэнергии будет перенесено на более поздний срок. Соответствующий проект постановления уже внесен в Правительство России. На мой взгляд, нужны какие-то другие, неординарные решения. Мы понимаем проблему «последней мили», она существенно удорожает продукцию промышленности, и хотели бы ее ликвидировать. Но тогда надо найти механизмы компенсации сетевым организациям выпадающих доходов.
– Еще один вопрос касается строительства Томинского ГОКа. Общественники взбудоражились, есть опасения по поводу строительства. Как вы оцениваете этот проект?
– Пока нет экологической экспертизы проекта, говорить не о чем. Проект должен пройти определенные стадии. При отсутствии экологической экспертизы трудно что-то ответить. РМК – крупный инвестор, Томинский ГОК – это новые рабочие места, зарплата, налоги в бюджет. Но пока нет заключения о безвредности этого производства, обсуждать нечего.