Поиск

«Душу Господь собирает порой из руин…»

07.07.2011 14:01
Автор: Нина ЯГОДИНЦЕВА
Святые, подвижники, охранители России и после завершения жизненного пути неизменно остаются со своей родиной, становятся ее духовными отцами. Особенно пронзительно это ощущается в тревожные времена, когда высокая духовная сила наставников поддерживает нас – и каждого, и народ в целом - и помогает перенести испытания жизни.
«Душу Господь собирает порой из руин…»*
не наше

 

Цветы, посаженные небом.
Поэма о преподобном Серафиме Саровском.
к 110-летию прославления в лике святых.
Лия Кулешова.
Издательский центр ЮУрГУ.
Челябинск, 2011 г. 124 с.

Святые, подвижники, охранители России и после завершения жизненного пути неизменно остаются со своей родиной, становятся ее духовными отцами. Особенно пронзительно это ощущается в тревожные времена, когда высокая духовная сила наставников поддерживает нас – и каждого, и народ в целом - и помогает перенести испытания жизни.

…С молитвой входит Божья сила,
Как весна духовная во мгле!

Обращение известной челябинской поэтессы Лии Кулешовой к образу преподобного Серафима Саровского и появление отдельной книгой ее поэмы «Цветы, посаженные небом» обусловлено искренним стремлением прославить высокую, святую чистоту, милосердие и любовь к людям.

Лия Кулешова уже давно работает, а точнее сказать, живет, мыслит и чувствует в лоне православной поэзии, буквально возродившейся в России ко второй половине 1990-х годов. Причем понятие «православная поэзия» не предполагает, как думают иные, изложение Священного писания и его истин мирской рифмованной речью. Эта поэзия особенна мерой чувств и палитрой светлых эмоций, главная из которых – любование жизнью, восхищение ею, выраженное в книге Кулешовой постоянно вспыхивающим эмоциональным рефреном: «Радость моя!», обращенным к миру, людям, всему Божьему творению.

Мне приснилось, что сердце мое не болит,
Что оно с Серафимом святым говорит,
Его радость, как высшая мудрость, со мной,
Над людскою молвой, над остывшей золой…

Нежное сердечное умиление уже почти совсем выветрилось из суровой современной повседневности, почти покинуло нас в борьбе за выживание, а то и за прибыль. А ведь в нем столько благодарности Создателю, столько питающего душу света, что его хватит обогреть сердцем не только человеческий мир, но и все живое вокруг. Ведь этот свет сам по себе – радость и сила.

Есть простое, но очень разумное и действенное правило: «Не проклинай тьму, лучше зажги свечу». Можно уверенно сказать, что Лия Кулешова бережно несет свет, на тьму не оглядываясь. А для этого сегодня нужна большая сила духа – именно ее и дает православная вера.

Протоиерей писатель Алексий Зайцев в предисловии отмечает: «…поэмы о православных святых стали редкостью в современном литературном мире… Для написания произведений такого уровня необходимы не только искренняя любовь к подвижнику, духовная связь с ним, знание его жития, но и очень серьезный опыт литературного творчества». И завершает надеждой, «что эта книга станет для читателей духовным утешением». Предисловие дает читателю понимание того, насколько неслучайно обращение поэтессы к данному жанру, теме, поэтическому направлению.

Сама Кулешова предпосылает поэме авторское пояснение основных мотивов, своеобразное «либретто» дальнейшего повествования, четко разделенного на главы, а затем – и на отдельные стихи. Поэма начинается описанием паломничества лирической героини в Дивеево, и паломница воспринимает этот путь с искренней верой:

Здесь настоящее вышито нитью из прошлого,
Все заплелось перед Господом, словно венок,
Свет Серафима Саровского в травах некошеных
Тихо сияет, как белый небесный цветок.

Чтобы совершить паломничество, уже нужна готовность воспринять свет, и в первых лирических стихах поэмы он проступает в окружающих картинах природы:

Стрекочут невесомые кузнечики,
Я часть любви, светящейся вокруг.
Моя молитва Господом замечена
И включена в единый Божий круг…

…Ждала тепла душа моя озябшая,
И мне навеял дождик-бубенец:
Дана мне встреча с преподобным батюшкой,
Чтобы душа согрелась, наконец.

Чистые стихи вообще сродни молитве. Обладая единством значения, звучания и действия, они неизменно включают в себя и нравственные ориентиры, маяки духовного поиска, и само понимание того, что в основе мира – Бог, который есть Любовь. Едва ли могут называться стихами тексты, не восходящие к этой истине, не несущие света – пусть порой даже через трагедию и боль, но света, как спасения.

Лия Кулешова буквально пишет светом и объединяет этим светом зримое и незримое, земное и небесное:

Блики света проникают в уголки укромные
И в серебряные слезы вербы над рекой…

Для нее пить из святых родников – словно «священные книги читать». И эти родники, рассыпанные поить русскую землю, – родня друг другу, как родными видит поэтесса исток Миасса у хребта Нурали и святые источники Дивеево. Она уверена: «Любовь найдет томящихся в остроге // И тех, кто собирается на пир…»

Стихи, складывающие поэму, можно отнести к особому жанру, не предназначенному для книжного, «бумажного» бытия: они звучат, и должны жить там, где живут их адресаты: на воле, на природе, у монастырей и храмов, в чистом звенящем воздухе. Пусть порой в них небрежна рифма, порой близко перекликаются или прямо повторяются интонации – но это подлинные интонации лирической героини. Она беседует по дороге в святое место со своей душой, природой, Богом. И стоит только дать ее строчкам звук, воздух, свободу – они обретают природную естественность радостного говорения.

Эта поэма явилась у чистого озера,
Клевер ее охраняет крестами стрекоз,
Зори ее согревают небесными росами,
Дождик проводит дорожкой из радостных слез.

Повествование о жизненном пути Серафима Саровского – вторая глава поэмы. Здесь мирской путь юного Прохора, будущего святого, уже озарен событиями необычайными: чудесное спасение, исцеление, предощущение близости Неба… И – «Коренная дорога» - в монастыри: Киево-Печерскую, Саровскую обители. Интонации умиления «подсвечивают» бытовой рассказ:

Пчела летит, сирень цветет,
И сердце верою согрето,
Что Бог нам помощь подает,
Когда душа стремится к свету.

Главе о подвиге молчания преподобного Серафима предпосланы его слова, открывающие смысл этого деяния: «Духу своему дать свободу возноситься в небесные обители и питаться от сладчайшей беседы с Господом…» здесь появляются примечательные слова: «Божье измерение природы». Они в стихотворении «Евангельское зерцало» просто проскальзывают строчкой, но внимательный взгляд может увидеть в них один из важных «ключей» к пониманию образа святого. И молитва Серафима, слезы его прожигают в камне чашу:

Бог эту чашу подносит тому, кто слаб,
Кто растерялся: что делать, кто виноват?
Светом любви наполняет ее Христос…

Божье измерение природы и души неисчерпаемо, и, описывая следующий духовный подвиг Серафима, автор снова приводит его слова: «Стяжи мирный дух, тогда тысячи душ спасутся около тебя…» Так мы прикасаемся мыслью к еще одной доле всеохватной истины веры. Описывая «Затвор в монастырской обители», поэтесса приходит к тому, что в апостольском служении «душа вмещает невместимое…». И «берестяной ковш поляны», и бирюзовая кровь неба, и множество других образов природы сплетаются в молитву стиха. Рассказав об апостольском служении преподобного Серафима, – духовных прозрениях и подвигах святого, – Кулешова переходит к истории Дивеевской обители и ее монахиням, у каждой из которых – свой образ и свой духовный путь: Ангелина, Мария, Елена, Пелагея, Параскева…

Голубки Святой Богородицы
Коснутся распятья Христа –
Румянцем молитвы покроется
Хранящая их высота!

Пасхальные мотивы завершают художественный образ преподобного Серафима, и тайна воскресения души питает веру в воскресшую силу России. Метафора «цветущего Космоса», светлого и радостного Божьего мира, духовной весны Дивеева итожат книгу.

У батюшки в словах всегда отрада!
Как солнышко, он излучал покой,
И даже перед жизненным закатом
Он оставался утренней зарей…

«Светом отвечать на свет» заповедает нам одно из финальных стихотворений поэмы. И, говоря об этой книге, мы говорим о светлой речи, высветляющих метафорах и светлом образе главного героя поэмы. Оставляя за скобками собственно литературный акцент традиционной рецензии, требующий максимальной строгости во всех отношениях, от подбора рифм до развития эмоционального сюжета, здесь, пожалуй, следует идти за возвышающими понятиями: восторг, восхищение, воспевание. И тогда вос-приятие и вос-питание души сделают наш взгляд светлее, и мы увидим мир таким, каким видит его автор:

Сугробы собраны в стога
На урожайной ниве стужи,
Светло внутри, как и снаружи,
И жизнь молитвенно строга.