Адвокатам объявлена война. Адвокаты объявляют мобилизацию

Известно, что по закону «адвокат не может быть вызван на допрос в качестве свидетеля», но это железобетонное правило, за исключением самих адвокатов, похоже, сегодня мало кого волнует. В Челябинской области вновь зафиксированы случаи, когда следователи настойчиво требуют от адвокатов нарушения доверенной им «адвокатской тайны».

Так, по делу «о клевете» на бывшего председателя Челябинского областного суда Федора Вяткина следователь по особо важным делам УрФО Алексей Смирнов ухитрился отвести только у одного из обвиняемых сразу двух адвокатов и пригрозил третьему — Татьяне Мангилевой, что допросит ее в качестве свидетеля, раз она пишет «такие» содержательные жалобы… Наш корреспондент встретился с вице-президентом Адвокатской палаты Челябинской области Алексеем Кузнецовым.

Кор.: Алексей Геннадьевич, вся история отечественной адвокатуры — это явно жертвенная борьба с бездушной репрессивной государственной машиной. Мало кто помнит о том, что уже 21 ноября 1917 года общее собрание Петроградского совета присяжных поверенных практически единогласно приняло резолюцию с осуждением Октябрьского переворота. Адвокаты требовали прекратить террор и попрание свободы личности, печати, собраний и демонстраций, соблюдать независимость судебной власти. А если вспомнить к тому же, что в первой Государственной думе России 36 депутатов были адвокатами, то становится вполне понятным явно недоброжелательное отношение к ним Владимира Ленина: «Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает». 22 ноября 1917 г. Декретом № 1 пришедшее к власти правительство В.И. Ленина (Ульянова) упразднило институты частной и присяжной адвокатуры без какой-либо замены. В июле 1920 г. на III Всероссийском съезде деятелей советской юстиции прозвучало мнение о том, что коллегии себя не оправдывают, защитники злоупотребляют доверием и получают высокие гонорары. В связи с этим В.И. Ленин в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме» писал: «Мы разрушали в России, и правильно делали, что разрушали, буржуазную адвокатуру, но она возрождается у нас под прикрытием советских правозаступников». Неужели и сегодня происходит что-то подобное?

А.К.: Мне давно хотелось обратиться к тем, кто, согласно официальной информации, иногда не только читает нас, но еще и слушает. Господа, давайте работать в правовом поле, в соответствии с законом, уважая права и интересы наших граждан. Но для этого им придется признать очевидное. Нет, не является следователь лицом, устанавливающим истину в последней инстанции. Не вправе он судить обо всех и обо всем. В противовес ему как стороне обвинения уголовно-процессуальное законодательство ставит сторону защиты – адвоката, а также возможность, а иногда и необходимость судебного контроля. Что может произойти без этого, мы все знаем и помним.

«Задержанный уже дает показания», «подозреваемый сознался в совершении преступления» – знакомы вам такие фразы из средств массовой информации? Так обычно нам вещают о раскрытии (слово-то какое) очередного преступления. И это в порядке вещей. И если есть признательные показания, то все. И суду все ясно. Крайне редко удается опорочить эти показания. Потому как было признание царицей доказательств, так ею и осталось. Поэтому необходимо получить признательные показания, может быть, даже и от адвоката обвиняемого. А нет – тогда отведем и с другим попробуем.

Что движет отдельными работниками оперативных служб и следственных органов, когда они любыми путями стараются доказать чью-то виновность? Может быть, интересы государства, чьими представителями они являются? Может, действительно, мы все должны им активно помогать, изобличать? Наверное, где-то и должны. Но только в рамках закона. Помогать тем, кто в силу своих обязанностей за его соблюдением и следит. Должен следить. Потому как других задач у них нет.

Мне запомнилась одна высказанная кем-то фраза в отношении деятельности не в меру рьяного сотрудника: «Из ложно понятых интересов службы». Наверное, некоторые из них искренне верят, что так и должно быть, что так и должна работать правоохранительная система. И пытаются решить свои профессиональные задачи любыми средствами, полагая, что действуют во благо. И защищают интересы государства и общества, не обращая внимания на людей, из которых это общество и состоит, на их судьбы, на их семьи, забывают при этом об их правах как «мешающих работать», о том, кто они, для чего они и кому служат. А на поверку оказывается, что эти государственные интересы ничего не значат, когда дело касается его самого или близкого ему человека. Так что лукавство это все.

Кор.: Господин вице-президент, не секрет, что деятельность адвокатов всегда опирается фактически только на общественное мнение, в отличие от силовых структур государства, которые всегда опираются на принуждение. И сегодня за адвокатами опять не стоит государство, как, к примеру, за поддерживающими в суде обвинение прокурорами. И на следствии тоже адвокат, защищающий права конкретного человека, представляет всего лишь индивидуальный, частный интерес, а вот его оппонент следователь выступает всегда от имени государства. Нередко даже оценка роли правозащитника внутри правоохранительных органов весьма радикальна. Адвоката, как правило, воспринимают как сообщника преступников уже постольку, поскольку они оказывают им правовую помощь.

А.К.: Мне вспоминается случай из 90-х, когда один из «важных» следователей «шестого» отдела при проведении следственного действия с искренним возмущением заявил мне: «Вы почему мешаете следствию?» Трудно мне было ответить на этот вопрос. Вообще, труднее всего отвечать на глупости. Если вопрос по существу, то и ответить на него можно по-человечески. На глупые вопросы ответить трудно, а иногда и невозможно. Почему я, адвокат-защитник, должен помогать следствию? Почему мои советы обвиняемому, моему доверителю, прямое исполнение моих обязанностей воспринимается как помеха в работе следователя? Возможно, безапелляционная правота, непогрешимость в работе следственных органов, подтвержденная статистическими данными, создает у них впечатление в том, что все вокруг им должны? Должны помогать, рассказывать, доносить. Ан нет.

Помните ли вы в Уголовном кодексе статью о недонесении и почему она была исключена? Потому что в цивилизованном  государстве нельзя на граждан возлагать функции правоохранительных органов и привлекать их к уголовной ответственности за их неисполнение.

Человек и гражданин, его права и свободы начиная с 1993 года в нашей стране являются высшей ценностью. И для меня лично неважно, является ли этот человек и гражданин подозреваемым или обвиняемым, потерпевшим или свидетелем, адвокатом или следователем. Для меня важно, чтобы люди, обладающие властными полномочиями, не забывали, для чего им эти полномочия даны. Чтобы они помнили, что в их руках права и свободы человека, что они должны их защищать, и там уже, как следствие, будут защищены и интересы государства.

Еще одна фраза из того давнего времени не дает мне покоя. И подозреваю, что для некоторых она служит оправданием: «Цель оправдывает средства». Казуистика, которая в свое время привела к весьма печальным последствиям. Цель не может оправдывать средства. Цель определяет средства. По средствам и методам можно определить и цель. Нельзя добиться установленными законами и Конституцией целей средствами, которые им же и противоречат. Нельзя добиться соблюдения законности, самим ее нарушая.

Кор.: Алексей Геннадьевич, как вы думаете, против поведения какой группы людей в первую очередь направлен недавно принятый закон о клевете? По моему убеждению, конечно же, прежде всего против адвокатов. В нашей стране есть большая группа людей, около семидесяти тысяч, которая только и делает, что постоянно жалуется, и этим, кстати, пробавляется на всех и вся. Фактически, по сути, всякое заявление или жалоба адвоката может быть сегодня расценена как умышленное и, по мнению представителей правоохраны, заведомо ложное обвинение государственного служащего, прежде всего следователя или судьи, в совершении им правопреступления. Но эти жалобы, как правило, и, наверное, слава богу, не воспринимают всерьез из-за существующей в стране негласной презумпции их клеветнического характера…

А.К.: Ваша шутка уж слишком явно горчит. Убежден, что даже сегодня сначала закон и права человека, а уж после государство. Наверное, немногие из представителей нашей судебно-правовой системы обращали внимание на отличие ныне действующей Конституции России от Конституции СССР. Государство у нас сейчас не главное.

Так кто ж такой адвокат? В глазах некоторых это действительно человек, который мешает следствию, который защищает преступников, несказанно при этом наживаясь. А вот по мнению Европейского суда по правам человека, адвокат – это составная часть судебной системы, того треугольника, в основе которого обвинение и защита, а на вершине суд. И я склонен думать так же. Потому что без адвоката судебная система страны рухнет, не устоит она без защиты. Правосудие в его истинном понимании предполагает, впрочем как и часть 3 статьи 123 Конституции РФ, равенство сторон, равноправие обвинения и защиты, состязательность, при соблюдении которой судебный акт можно назвать актом правосудия.

Вот именно поэтому в УПК РФ и ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» закреплен запрет на допрос адвоката, а его возможность обусловлена получением судебного решения. Не может быть правосудия там, где сторона обвинения допрашивает сторону защиты. Поэтому общепризнано, что именно по отношению к адвокатуре в обществе можно судить об отношении к правосудию. Постоянно проживая в этой стране и зная ситуацию изнутри, мне нечего возразить…

Кор: Алексей Геннадьевич, я убежден, что иногда для борьбы с беззаконием и произволом принципиальный адвокат не только вправе – он просто обязан использовать оружие скандала. Такому человеку все чаще приходится жертвовать уютной репутацией бесконфликтного адвоката. Конфликт – это сегодня нормальная среда обитания принципиального защитника. Ведь не секрет, что адвоката приглашают именно за тем, чтобы он подал свой голос, иначе говоря – оказал вполне определенное информационное воздействие на тех, кто вправе принимать решение… Вспомните, ведь защитительные речи адвокатов по политическим делам в большинстве своем всегда отражали общественные потребности в изобличении социально-политических пороков России.

А.К.: Не хотелось возвращаться к этой проблеме, но… Но, похоже, мы от нее и не уходили.

«В соответствии со статьей 188 УПК РФ (с учетом пунктов 2, 3 части 2 статьи 56 УПК РФ) Вам надлежит прибыть… к старшему следователю… для допроса в качестве свидетеля по уголовному делу №…»

Дежурный текст дежурной повестки, в который мы с вами даже не вчитываемся: слишком много за время работы мы видели и повесток, и уведомлений. И ничего бы не было и в этой повестке необычного, если бы она не была адресована адвокату, участвующему в этом деле в качестве защитника. Хочет следователь знать то, что знает адвокат. Хочет он получить показания (лучше признательные) не только от обвиняемого, но и от защитника. Он же, по его мнению, работает на благо государства. Так почему же ты, обвиняемый, и ты, защитник, не желаешь ему помочь?

Вопрос: зачем? Неужели следователь наивно полагает, что может получить от адвоката необходимые ему доказательства виновности обвиняемого? Я полагаю, что следователь – неглупый человек, прекрасно все понимает и преследует совершенно иные цели. «Адвокат, не мешайте работать…» А будете мешать, мы вас отведем.

Трудно работать сегодня следствию, не спорю. Хотя есть много профессий, где работа не легче. Трудно добыть доказательства виновности. А надо. Но для этого надо быть хорошим профессионалом – и сыскарем, и процессуалистом. Правда, в запасе для следователя все еще есть очень простой путь – путь имени Вышинского. Надо, чтоб и подследственный, и его адвокат сами все про себя рассказали…