Что ему Гекуба, или стоп ГОК?

– Александр Юрьевич, Вы, конечно, наслышаны о громких событиях и общественных бурлениях, связанных со строительством Томинского ГОКа. Как Вы сами относитесь к этой проблеме? Вы за, или против?

– Никак не отношусь, разумеется. До сих пор никому не понятен сам предмет обсуждения. А мне, как эксперту, совершенно неуместно формировать какое-то мнение без точного знания фактов. Единственное, к чему я отношусь негативно – это к призывам решать такие проблемы путем референдума. Когда люди не понимают о чем речь, они голосуют за то, что кажется им «хорошим». Приведу пример известной и ироничной дискуссии из Интернета. Что, если провести референдум по закону Ньютона о всемирном тяготении? А если я, в силу природного негативизма, хочу быть свободным, и ни чем не тяготиться? Скорее всего, проголосую за отмену антинародного и давно устаревшего закона. Еще лучше организовать референдум о том, чтобы не отдавать долги. Результат народного волеизъявления будет заведомо предсказуем. Вспомните еще о том, как совсем недавно жители бурно негодовали по поводу ночных тренировочных полетов бомбардировщиков над городом. Зато сейчас эти тренировки эффективно реализовались на поле боя, а те же самые люди единодушно рукоплещут дальновидности руководства.

– И все-таки, хотя бы в общем виде, можно с научной точки зрения оценить аргументы противников строительства?

– Общая направленность этих аргументов совершенно оправданна и рациональна. Экологические проблемы уверенно выходят на первый план во всемирном масштабе. Ни один здравомыслящий человек не захочет повторения тех бедствий, которые принесли местным жителям Карабаш, Русская Теча, Чернобыль или Фукусима. Русская медная компания планирует построить в поселке Томино Сосновского района горно-обогатительный комбинат, который будет заниматься переработкой руды и обогащением меди. Добычу металлов планируется организовать открытым способом, через карьеры глубиной до 500 метров и общей площадью около 4000га. В результате могут пострадать не только земли на юго-западе от Челябинска, но и питьевой источник города – Шершневское водохранилище. Срок работы рудника оценивается в 27 лет. Не только добыча, но и переработка влияет на состояние окружающей среды, в частности, из-за использования так называемых флотореагентов – весьма токсичных соединений. Разработка руды открытым способом нарушает естественный ландшафт. При этом возникают крупные антропогенные осыпи. С хвостохранилищ сдувается пыль, переносимая ветрами на расстояние до 6 км. Пыль оседает на поверхности растений, забивая устьица листьев и хвои, что приводит к их угнетению. Работы на Томинском месторождении предполагается вести открытым взрывным способом, что также создает угрозу распространения промышленной пыли с комбината и тревожит полуденный сон.



– Уже страшно. Руководство медной компании начинает у меня ассоциироваться с Фредди Крюгером – зловещим персонажем киносериала «Кошмар на улице Вязов». Ведь они сами, скорее всего не планируют проживание вокруг карьеров, а норовят построить виллы где-нибудь на Лазурном берегу. Поэтому, что ему Гекуба?

– Давайте подойдем к вопросу немного с другой стороны. Действительно, медь является тяжелым высокотоксичным металлом, а медно-молибденовые руды обогащаются исключительно флотацией. Однако, в настоящий момент, актуальным становится замена флотореагентов на менее токсичные, и замена самой флотации на менее экологически опасные гравитационные или флотогравитационные методы. Оседание пыли на поверхности почв улучшает их свойства, потому что минеральные частицы пыли облегчают аэрацию верхних, оторфованных горизонтов почв, снижают кислотность и поставляют питательные вещества (фосфор и микроэлементы). Томинское месторождение медно-порфиритовых руд включено в 50 крупнейших медных месторождений мира. Его эксплуатационные запасы достигают 500 миллионов тонн.

Руководство компании утверждает, что весь оборот воды в ГОКе будет иметь замкнутый цикл, не предусматривающий сброса загрязнений в существующие открытые водоемы. Количество единовременно закладываемой взрывчатки при работах на месторождении планируется ограничить 13 тоннами, что примерно в 300 тысяч раз меньше энергии печально известного метеорита. Водораздел деревни Томино, скорее всего, не относится к зоне влияния Шершней. А если понизится уровень в Ново-Синеглазово, прервав череду ежегодных наводнений, то толпы благодарных садоводов будут только благодарить ГОК. Богатых месторождений меди в России больше нет, и с каждым годом ее дефицит ощущается все острее, вплоть до перспектив закупать импортное сырье. Нам это надо? Короче говоря, необходимо на профессиональном уровне взвесить все плюсы и минусы. Возможно, садоводы в Саргазах будут огорчены, а в Синеглазово – обрадованы, но это не та весовая категория аргументов, которые стоит всерьез учитывать на фоне стратегических интересов страны.

– Значит, все-таки полноценная экспертиза? Александр Юрьевич, мне известно о том, что вы награждены золотой медалью имени Вернадского, которая дается за выдающиеся научные заслуги в области наук о Земле, а также имеете другие ордена и медали за научные достижения. Могли бы Вы взяться за выполнение такой экспертизы?

– Это очень непростой вопрос. Во-первых, не я единолично. Экспертиза носит комплексный характер и в состав комиссии должны быть включены самые разные специалисты – гидрогеологи, эксперты по медицинской и санитарной гигиене, биохимики, биологи, экологи, врачи, инженеры по горному делу и технологическим процессам обогащения руды. Во-вторых, никто к нам по этому поводу не обращался, а принимать участие в каких-то конкурсах я не привык, поскольку в них нередко присутствует коррупционная составляющая. В-третьих, предлагаемая сумма вознаграждения на самом деле ничтожно мала по сравнению с себестоимостью реальных работ по такой экспертизе. Разве что из патриотических соображений, хотя альтруизм – это палка о двух концах.



– Мне также известно, что у Вашего института есть большой опыт выполнения подобных экспертиз, и Вы располагаете всеми необходимыми сертификатами для такой работы. Может, все-таки возьметесь?

– Да, это так. Начиная примерно с 2007 года, наш институт занимался подобными вопросами, в частности, касающимися и экологического состояния Шершневского водохранилища, эксплуатируемым водоносным горизонтом которого является неоген (четвертичный водоносный горизонт, в состав которого входит разнозернистый песок с глинистыми и суглинистыми линзами). Фактический забор воды в Челябинске из Шершневского водохранилища составляет свыше 264 млн. кубических метров в год. В то же время, необходимо отметить, что при существующей тенденции глобального роста температур на Урале, продуктивность водоема будет возрастать, и прогноз его развития нельзя определить, как благоприятный. Смещение температурных оптимумов обусловит окончательные изменения в видовом составе – от фитопланктона к цианобактериям, что резко и неотвратимо ухудшит качество питьевой воды. При сохранении нынешних темпов климатических изменений и антропогенных загрязнений водоема срок существования Шершневского водохранилища, как источника питьевой воды и места для купания и рыбной ловли, не может превысить 15-20 лет. Только 20% воды Миасса протекает по естественному руслу, а 80% - проходит через трубопроводы. Доля подземного питания реки Миасс составляет не более 10%. Антропогенные загрязнения водоема, которые могут несколько задержать рост цианобактерий, принесут водохранилищу гораздо больше пользы, чем вреда, позволив ему «дожить» до начала переброски воды из реки Уфа через систему Долгобродского и Суроямского водохранилищ в объеме 240млн. м³ в год.

Подобные экологические экспертизы проводились нами в отношении Семипалатинского ядерного испытательного полигона (в Республике Казахстан), аэродрома Чаган (места предыдущего базирования стратегических ядерных бомбардировщиков), гидротехнических сооружений на реке Обь. В то же время, все эти экспертизы выполнялись по назначениям Федеральных или Арбитражных судов. В таких условиях работать нам более привычно и комфортно, поскольку здесь на порядок меньше политических спекуляций, «ходоков» и «общественных мнений». Так, совсем недавно, по определению Арбитражного суда мы оценивали правомерность и обоснованность выводов «независимой экспертизы», заказанной печальной памяти прошлой администрацией города Миасса по оценке ресурсов водоснабжения этого города, в том числе, с использованием собственных беспилотных летательных аппаратов и разнообразной современной аппаратуры. При этом оказалось, что большинство горных массивов в этой области содержат в себе карстовые пещеры, в которых запасы воды буквально неисчислимы. Поэтому сам факт назначения предыдущей экспертизы оказался смехотворным: даже если в ближайшие 100 лет над Миассом не прольется ни капли дождя, население не пострадает от жажды.

Другой пример экологической безграмотности. Старожилы, наверное, помнят, как около 45 лет назад была попытка тотального озеленения зоны Шершневского водохранилища. Несколько тысяч «рекрутированных» студентов (и ваш покорный слуга в том числе) в течение недели высадили на берегу огромное количество зрелых саженцев различных пород деревьев. Ни одно дерево не прижилось. Гораздо эффективнее было бы засадить левобережную часть тростниковыми и мелкими кустарниковыми породами, обладающими свойствами гипераккумуляции тяжелых металлов, обнаруженных в почве проектируемого участка. Глинистая и переувлажненная почва с повышенной кислотностью непригодна для самостоятельного произрастания стволовых пород. Но таково было решение партии, поддержанное самозваными учеными. Кстати, закон «О государственной экологической экспертизе» просуществовал ровно 12 лет. За это время главным принципом любой экспертизы являлась презумпция потенциальной экологической опасности любой намечаемой хозяйственной деятельности. Закон был отменен по инициативе президента еще в 2006 году, а экспертиза перестала быть пугалом для бизнеса, в котором строительная отрасль училась цивилизованному саморегулированию.

– Спасибо за интервью. Очень интересно, хотя и не все понятно в обыденном восприятии. Понятно только, что сапоги должен тачать сапожник.


Фото Наиля Фаттахова